Как охотник наказал азу

Однажды в чум охотников пришел аза. Видит: у очага хлопочет хозяйка. Спросил:

( Аза — черт. )

— Где твой сын? Я должен его съесть… Хозяйка перепугалась. И никого рядом не было — муж и сын находились на охоте, должны были вот-вот вернуться. Узнал об этом аза и сказал, что он еще придет и, как надо, расправится с сыном хозяйки. Сказал и сразу же исчез. Женщина начала плакать и рыдать.

О беде матери юноши-охотника узнал умом своим прозорливым добрый дух — хозяин горы Даг-Ээзы, — он всегда помогал людям, желал им только благополучия. И посылает своего помощника Бугулдая к мужу женщины предупредить о несчастье.

Бугулдай обернулся резвым жеребенком и понесся быстрее ветра по горам и долинам, нашел в тайге обоих охотников, отца и сына. Те уж возвращались в свое стойбище.

Узнали отец и сын обо всем, что произошло в их чуме, и заторопились. Думая, что вдвоем сладить с чертом будет трудно, сын посылает старика отца на всякий случай за помощью в соседнее кочевье, а сам идет к своему чуму: авось перехитрит азу.

Матери в чуме не оказалось, она убежала к соседям, а у пустого котла сидел страшный аза и ждал свою жертву, икая от голода. Черт увидел молодого парня, обрадовался и велит ему лезть в котел, да поскорее.

Но юноша-охотник не очень растерялся: экая беда, ведь медведя живого не боится, а тут… И говорит с покорным видом:

— О, почтенный аза, ты же видишь — котел маленький, а я большой и не умещусь в нем. Ведь это только вы, черти, умеете уменьшаться в размерах. Вот если бы ты показал, как это делается, то тогда, может, и у меня что-нибудь бы и вышло.

Аза решил показать этому дуралею, как надо лезть в котел. Мгновенно обкрутился хвостом, уменьшился до размеров котла, поджал копыта и прыгнул в котел.

Парень тут же накрыл его тяжелой крышкой, взял свои лук и стрелы — и мигом из чума. Недалеко от стойбища он вскарабкался на дерево и стал ждать. Едва аза появился под деревом, как юноша вложил стрелу и натянул тетиву лука. Первой стрелой пригвоздил хвост черта к дереву, вторая стрела пронзила ему переднюю лапу, пришив ее к толстому сучку, а третья угодила во вторую лапу. Аза заверещал от боли, но вырваться не смог.

Сын старого охотника спокойно слез с дерева и отправился за отцом и товарищами.

— Посиди тут, подожди, — сказал он, как бы обращаясь к черту. — Торопиться тебе, однако, некуда…

В чуме уже были люди. Мать обрадовалась и не знала, куда посадить и чем накормить сына. По древнему обычаю охотников некрасиво было громко проявлять свои чувства, любопытство и нетерпение. Люди сидели в глубоком и солидном молчании. Они не торопясь ели суп из мяса изюбря.



Отец-охотник вытер губы полой своей оленьей куртки и только сейчас, после еды, спросил сына, как он боролся с азой и чем это кончилось.

— Аза ждет нас тут недалеко от стойбища, — сказал юноша. — Его лапы и хвост пришиты к дереву стрелами твоего сына, отец.

Все тотчас же поднялись, поблагодарили хозяйку за угощение и дружно двинулись туда, где парень оставил азу. Когда старик увидел плененного черта, он подумал про себя, что это хозяин горы, Даг-Эззы, помогает людям, иначе бы паршивый как-нибудь удрал. А сын думал совсем другое: человек не может бояться черта. И не должен совсем бояться-то его.

Аза увидел охотников, заметался, понял, что настал конец его проделкам. А старый охотник сказал:

— Теперь ты знаешь, аза, что люди сильней тебя, и ты уйдешь с этих мест, чтобы никогда не вернуться, никогда не сделаешь людям зла.

Старик вынул свой верный охотничий нож, с которым ходили на медведя еще его предки, и поглядел на товарищей. Те молча кивнули ему и приготовили свои луки с меткими стрелами. Охотник поднял нож и в три взмаха отхватил азе его лапы, хвост в тех местах, где они были пригвождены стрелами сына. Черт с воп-лем взвился в воздухе. Зазвенели-зашумели спущенные тетивы охотничьих луков, и несколько стрел угодило черту в зад. Черт с этим оперением из стрел, поджав обрубок хвоста, бросился удирать дальше по тайге. Вслед ему раздался хохот молодых и старых охотников. Долго он еще будоражил окрестные горы.

С тех пор, говорят старики, никто больше не боялся азы и не видел его, только в память о нем осталось название горы, где теперь стоят летние чумы и пасутся олени, — Чертова гора.