Оклеветанная купеческая дочь

Был-жил купец, имел у себя двух детей: дочь да сына. Стал купец помирать (а купчиху-то прежде его на погост свезли) и приказывает:
— Дети мои! Живите хорошо — в любви и совете, так, как мы с покойницей жили.
Вот и помер; схоронили его и помянули, как следует. Немного погодя задумал купеческий сын за морем торговать; снарядил три корабля, нагрузил их разными товарами и стал сестре наказывать:
— Ну, милая сестрица, еду я в дальнюю дорогу, оставляю тебя одну-одинешеньку дома; смотри же, веди себя скромно, в худые дела не вдавайся, по чужим людям не таскайся.
После того поменялись они своими портретами: сестра взяла братнин портрет, а брат — сестрин; поплакали на расставанье и простились.
Купеческий сын снялся с якорей, отвалил от берега, поднял паруса и вышел в открытое море; плывет год, плывет другой, а на третий год приезжает к некоему богатому, стольному городу и останавливает свои корабли в гавани. Как скоро приехал, сейчас набрал блюдечко драгоценных каменьев да сверток лучшего бархату, камки и атласу и понес к тамошнему царю на поклон. Приходит во дворец, подает царю гостинец и просит позволения торговать в его стольном городе. Полюбился царю дорогой гостинец, говорит он купеческому сыну:
— Хорош твой дар! Сколько лет я на свете живу, никто так меня не учествовал; даю тебе за то первое место по торгу. Продавай-покупай, никого не бойся, а коли обида будет — прямо ко мне приходи; завтра я сам к тебе на корабль побываю.
На другой день приехал царь к купеческому сыну, стал по кораблю похаживать, товары осматривать и увидел в хозяйской каюте — портрет висит; спрашивает купеческого сына:
— Чей это портрет?
— Моей сестрицы, ваше величество!
— Ну, господин купец, такой красоты я еще отродясь не видывал; а скажи по правде: какова она нравом и обычаем?
— И тиха и чиста, как голубка!
— Ну, коли так, быть ей царицею; возьму за себя замуж.
А в те поры был при царе генерал, да такой злющий, завистный: чужое счастье ему поперек в горле становилося. Услыхал он царские речи и страшно озлобился: этак, пожалуй, придется нашим женам купчихе кланяться! Не выдержал и говорит царю:
— Ваше величество! Не прикажите казнить, прикажите слово вымолвить.
— Сказывай!
— Эта купеческая дочь вам вовсе не пара; я сам ее давно знаю, не раз с нею на постели леживал, в любовные игры поигрывал; совсем девка распутная!
 — Как же ты, иноземный купец, говоришь, что она тиха и чиста, как голубка, худыми делами не занимается?
— Ваше величество! Коли генерал не врет, пусть достанет от моей сестры именной перстень да узнает, какова у ней тайная примета есть.
— Хорошо, — говорит царь и дает тому генералу отпуск, — коли в срок не достанешь перстня да приметы не скажешь — то мой меч, твоя голова с плеч!
Собрался генерал и поехал в тот город, где жила купеческая дочь; приехал и не знает, как ему быть? Ходит по улицам взад и вперед, такой кручинный, задумчивый. Попадается ему навстречу старушонка, просит милостыни; он ей подал. Спрашивает старуха:
— О чем, господин, призадумался?
— Что тебе сказывать? Ведь ты моему горю не пособишь.
— Кто знает — может, и пособлю!
— Знаешь ты, где живет такая-то купеческая дочь?
— Как не знать!
— Ну так достань у нее именной перстень да разузнай, какова у ней тайная примета есть; сделаешь это дело, награжу тебя золотом.
Старушонка потащилась к купеческой дочери, постучалась в ворота, взошла в горницу, помолилась и стала рассказывать, что идет ко святым местам: не будет ли какого подаяния? Повела такие хитрые речи, что красная девица совсем заслушалась и не заметила, как проговорилась о своей тайной примете; пока то да се, старушонка стибрила со столика именной перстень и в рукав запрятала. После того попрощалась с хозяйкою и бегом к генералу, отдает ему перстень и говорит:
— А тайная примета у купеческой дочери — золотой волосок под левою мышкою.
Генерал наградил ее щедрой рукою и отправился в обратный путь; приезжает в свое государство и является во дворец; и купеческий сын тут же.
— Ну что, — спрашивает царь, — достал именной перстень?
— Вот он, ваше величество!
— А какова у купеческой дочери тайная примета?
— Золотой волосок под левою мышкою.
— Так ли? — спрашивает царь купеческого сына.
— Точно так, государь!
— Как же смел ты передо мною лгать? За твою вину велю казнить тебя.
— Царь-государь! Не откажи в последней милости, позволь написать к сестре письмо; пусть приедет, со мной попрощается.
— Хорошо, — отвечал царь, — пиши; только я долго ждать не стану!
Отложил казнь на срок, а до того времени приказал заковать его в железа и посадить в темницу.
 Вот купеческая дочь, как получила от брата письмо да прочитала, тотчас пустилась в дорогу; едет да золотую перчатку вяжет, а сама горько плачет: слезы падают бриллиантами; она те бриллианты подбирает да на перчатку сажает. Приехала в стольный город наскоро, наняла у бедной вдовы квартиру и спрашивает:
— Что у вас в городе нового?
— У нас новостей нет никаких, окромя того, что один иноземный купец через свою сестру страждает, завтрашний день его вешать будут.
Поутру встала купеческая дочь, наняла карету, нарядилась в богатое платье и поехала на площадь; там уж виселица готова, войска расставлены, и народу набралось многое множество; вон уж и брата ее ведут. Она вышла из кареты и прямо к царю, подает ему ту перчатку, что дорогой связала, и говорит:
— Ваше величество! Оцените, что такая перчатка стоит?
Царь посмотрел.
— Ей, — говорит, — и цены нету!
— Ну так ваш генерал был у меня в дому и точно такую перчатку украл — дружку этой самой; прикажите розыск сделать.
Царь позвал генерала:
— Вот на тебя жалоба, будто ты дорогую перчатку украл.
Генерал начал божиться: ничего знать не знаю и ведать не ведаю.
— Как же ты не знаешь? — говорит ему купеческая дочь. — Сколько раз бывал в моем доме, со мной на постели леживал, в любовные игры поигрывал…
— Да я тебя впервой вижу! Никогда у тебя не бывал, и теперь — хоть умереть — не знаю: кто ты и откуда приехала.
— Так за что же, ваше величество, мой брат страждает?
— Который брат? — спрашивает царь.
— А вон которого на виселицу привели!
Тут все дело начистоту открылося; царь приказал купеческого сына освободить, а генерала повесить; а сам сел с красной девицей, купеческой дочерью, в карету и поехал в церковь. Там они обвенчались, сделали большой пир и стали жить-поживать, добра наживать, и теперь живут.