Лекарь Тодераш

Сейчас, говорят, попа приведём, венчание устроим.
А Тодераш и уши развесил.
Сидит, ест, пьёт, попа дожидается. Ну, и выпил больше, чем жениху положено, его сон и повалил.
А царь тем временем подменил волшебный рог на простой. Разбудил Тодераша и говорит:
— Ишь, зять какой мне выискался. Убирайся восвояси, пока цел.
Разозлился Тодераш, схватил рог и ну в него трубить. Да только всё напрасно: рог-то был подменённый.
Стал тогда Тодераш царя просить-умолять: не надо, дескать, ему в жёны царской дочери, пусть только вернут ему рог и кошелёк.
А его и слушать не стали, выгнали из дворца, да ещё и собак натравили, еле ноги унёс.
Идёт Тодераш по дороге, обида его разбирает, идёт он и голову ломает, как бы обидчиков проучить. И приходит к среднему брату.
Всё брату рассказал, как было, и выпросил свою шляпу: пойду, говорит, попытаю счастья, может, отобью ваши подарки.
Получил шляпу, на голову нахлобучил и произнёс:
— Гоп! Гоп! Хочу быть в царских палатах, у царя и у царевны за трапезой.
И в мгновение ока очутился за столом у царя. Ест-пьёт невидимкой, а потом как сдёрнет с себя шляпу. Глядят все на Тодераша — это ещё кто такой да откуда?
А Тодераш — шляпу на голову и снова невидимкой стал. Посидел рядом с царевной, разных яств поотведал, а потом царевну крепко обнял и говорит:
— Гоп! Гоп! Хочу быть с царской дочерью в дремучем лесу, где я с братьями плутал.
Царевна и крикнуть не успела, как оказались они на лесной поляне, на траве-мураве.
Сдёрнул Тодераш шляпу, признала его царевна и прикинулась, будто рада.
— Чудной ты, Тодераш! — говорит. — Что же ты меня сразу не увёз? Я же хотела за тебя пойти, да отец с матерью противились. Вот пусть теперь поплачут. Заживём мы с тобой в лесу, я тебя научу, как кошелёк и рог вернуть, как обидчиков проучить.
Ластится к нему царевна, приговаривает:
— Вот бедовый, вот молодец, сумел своего добиться! А Тодераш и размяк.
— Давно бы, — говорит, — тебя умыкнул, будь у меня эта шляпа. Её наденешь — невидимкой станешь. А стоит сказать:
«Гоп! Гоп! Хочу быть там-то и там-то!» — вмиг куда хочешь перенесёшься.
Сказал — а царевне только того и надо. Стала она его нежить да голубить, пока Тодераша сон не сморил. Тогда надела она его шляпу на себя и говорит:
— Гоп! Гоп! Хочу быть в отцовских палатах!
И впрямь очутилась у себя во дворце, а Тодераш на поляне спать остался.
Вот проснулся он, хватился — нет ни царевны, ни шляпы. Что тут делать?
К братьям стыдно на глаза показаться, раз их подарки из рук упустил.
И пошёл Тодераш по лесу куда глаза глядят. Впору хищному зверю на растерзанье себя отдать — так ему свет не мил сделался.
Вот бродит он, бродит по лесу, жажда его донимает, голод мучает, — и выходит к раскидистой яблоне, яблоки на ней — с кулак величиной, румяные, налитые, так в рот и просятся.
Сорвал Тодераш сразу два яблока, съел, и вдруг выросли у него на голове рога, тяжёлые, витые, как у вола.
«Ну и ну! — думает Тодераш. — Так мне и надо. Попали мне чудные дары, а я их из рук выпустил, за царской дочерью погнался. Бодайся теперь, дурья башка, вот тебе царская дочь!»
Не стал он больше заколдованные яблоки рвать, побрёл прочь.
Только отошёл, глядит — грушевое дерево, на ветках груши величиной с гусиное яйцо, золотистые, с румяными бочками. Хочется Тодерашу и есть, и пить, а попробовать грушу — боязно. Потом рукой махнул. «Эх, чему бывать, того не миновать». Сорвал грушу и съел.
Смотрит: один рог у него отвалился.
Поблагодарил он судьбу, съел вторую, не стало у него и второго рога.
Стал тут Тодераш думу думать. И надумал.
Вернулся к яблоне, нарвал яблок, сколько мог унести, и про груши не забыл.
Потом стал дорогу искать и скоро из лесу вышел.
Добрался до города, а народ как раз из церкви идёт. Разложил Тодераш яблоки, народ вокруг него столпился, как на ярмарке. Таких дивных яблок отродясь никто не видывал.
Спрашивают его люди, что он за них просит, а Тодераш и отвечает:
— Четыре сотни за яблоко.
Люди подивились: за такую цену можно пару волов купить.
Дошла молва о чудесных дорогих яблоках до царского дворца.
Царевна не утерпела, дала служанке денег и наказала купить четыре яблока: отцу с матерью по одному, а пару — себе.
Принесла служанка царевне яблоки.
Дала она по яблоку отцу с матерью, себе два взяла и ушла на свою половину.
Царь яблоко съел — и вырос у него на лбу рог.
Царица яблоко съела — и тоже рог на лбу получила.
А царевна — лакомка, как все девицы, — сразу два яблока умяла, и выросли у неё настоящие воловьи рога.
Только сразу не заметили ни царь, ни царица, ни царевна, что с ними стало.
Вот собрались они все к обеду, глянули друг на дружку и обмерли.
— Папенька, — говорит царевна, — что это у вас рог на лбу? И у маменьки тоже.
Так и ахнули царь с царицей.
— А у тебя, доченька, не один, а два! — говорят. Созвали они лекарей со всего света, каких только снадобий не
испробовали, ничего рога не берёт.
А Тодераш на деньги, что за яблоки выручил, купил в лавке лекарское платье, шляпу, здоровенную, как ведро, да чёрные очки.
Нацепил всё на себя и пошёл вразвалочку — чистый лекарь.
Приходит он к царскому дворцу.
— Ты кто таков? — спрашивает его привратник. — И зачем явился?
— Я лекарь, лечу от рогов. Хочу царю представиться.
— В добрый час тебя принесло, — говорит привратник. — У царя-то как раз рог вырос.
И пропустил Тодераша во дворец. Царь обрадовался.
— Хорошо, что ты пришёл, — молвит. — Видишь, какая беда: у меня рог вырос ни с того ни с сего. И у царицы тоже. А у дочки нашей — сразу два. Нам-то с царицей что, мы своё пожили.
А дочку жалко. К ней сватов засылать перестали. Возьмёшься нас исцелить — ничего для тебя не пожалею.
— Возьмусь, а как же, — отвечает Тодераш. Достал он склянку с мазью и грушу.
— Отведай грушу, царь-государь, пока я над рогом хлопотать буду!
Царь грушу ест, а Тодераш притворяется, что он рог мазью намазывает.
Съел царь грушу, Тодераш взялся за рог, тот у него в руках и остался.
Царь себя не помнит от радости, наградил Тодераша кошельком золота и повёл к царице. Тодераш и царицу так же вылечил, ещё один кошелёк получил.
Настал черёд царевны.
Тодераш говорит:
— С барышней, мои милые, дело посерьёзней будет, рогов-то пара, да ещё таких увесистых. Исцелить-то я её исцелю, но так скоро не управлюсь. Оставьте-ка нас вдвоём и раньше, чем через час, не заходите. Рога сперва подпилить придётся, царевне больно будет, станет она кричать, вас звать, а вы послушайте меня, не входите, если хотите, чтобы ваша дочка опять такой стала, как была.
— Тебе виднее, — отвечают царь с царицей.
А царевна сидит — рада-радёшенька, что такой учёный лекарь нашёлся, родителей исцелил и её за час вылечит.
Вот остались они одни, вынул Тодераш из кармана верёвку, привязал царевну к лавке и ну её плёткой охаживать. Она голосит-надрывается, а он знай её плёткой лечит. Час миновал, входят царь с царицей.
— Ты что делаешь, господин лекарь? Этак ты её покалечишь!
— Нет, царь-государь, это ей наука. Где мой охотничий рог, кошелёк да шляпа, что вы хитростью у меня выманили? Отдайте добром, не то и вам достанется.
— Развяжи её, исцели, всё тебе вернём, — взмолились царь с царицей.
Развязал Тодераш верёвку.
Царевна сей же миг достала из ларя рог, кошелёк и шляпу. А взамен две груши получила.
Забрал своё добро Тодераш и, не простясь, нахлобучил шляпу и молвил:
— Гоп! Гоп! Хочу к родным братьям!
И вмиг у братьев очутился. Вернул он им волшебные подарки и про все свои злоключения рассказал — точно так же, как я вам сейчас.
Что с ним дальше стало — женился он или нет, — не знаю. Знаю только, что на царских дочек он больше не зарился.
Верно, и поныне живёт, коли не помер.