И сказал он:
«Кто оправит умеренность, тот смутится умом». И ему принадлежат изречения, которые мы приведем, если захочет великий Аллах.
Говорил Омар, — да будет доволен им Аллах: «Женщин бывает три рода: жена, предавшаяся Аллаху, богобоязненная, любящая и плодовитая, помогающая мужу против судьбы и не помогающая судьбе против мужа; и другая, что печется о дитяти, но не больше того; и третья — цепь, которую Аллах накладывает на чью хочешь шею. Мужчин бывает также три рода: муж разумный, когда он действует согласно своему мнению; и другой — разумней его, который, если случится с ним что-нибудь, последствий чего он не знает, идет к людям, правильно мыслящим, и поступает по их совету; и третий — нерешительный, не знающий прямого пути и не подчиняющийся наставнику.
Справедливость необходима во всех вещах, даже невольницы нуждаются в справедливости; приводят же как пример разбойников с дороги, которые постоянно обижают людей; если бы они не были справедливы друг к другу и не соблюдали правил при дележе, их порядок наверно бы нарушился. Говоря кратко, владыка благородных качеств — великодушие и благонравие, и как прекрасны слова поэта:
Дарами и кротостью над племенем юноша
Царит, и легко тебе ему быть подобным.
А другой сказал:
Устойчивость — в кротости, величье — в прощении,
Спасенье — в правдивости для тех, кто правдивым был.
Кто хочет хвалу снискать деньгами, пусть будет тот
В ристании щедрости всегда впереди других.
И затем Нузхат-аз-Заман говорила об управлении царей, пока присутствующие не сказали: «Мы не видели никого, кто бы рассуждал об управлении так, как эта девушка. Быть может, она скажет нам что-нибудь об ином предмете».
И Нузхат-аз-Заман услышала и поняла, что они сказали, и молвила: «Что же до отдела о вежестве, то это обширное поле, ибо в вежесгве слияние всех совершенства.
Случилось, что к Муавии (126) вошел один из ею сотрапезников и упомянул о жителях Ирака и их здравых суждениях. А жена Муавии Мейсун, мать Язида, слушала их разговор. И когда он ушел, она сказала: «О повелитель правоверных, мне хотелось бы, чтобы ты разрешил людям из Ирака войти к тебе и поговорить с тобою, а я послушаю их речи». — «Посмотрите, кто есть у дверей» , — сказал Муавия, и ему ответили: «Бену-Темим». — «Пусть войдут» , — молвил халиф.
И они вошли, и с ними был аль-Ахиф ибн Кайс (127). (Подойди ближе, Абу-Бахр, — сказал Муавия (а он велел опустить занавеску, чтобы и Мейсун могла слушать их). — О Абу-Бахр, что ты мне посоветуешь?» — спросил он.
И аль Ахнар ответила: «Разделяй волосы пробором, подстригай усы, подрезай ногти, выщипывай волосы под мышками, брей лобок, и всегда употребляй зубочистку — в этом семьдесят две добродетели. И пусть омовение в пятницу будет очищением от того, что было между двумя пятницами… »
И Шахерезаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьдесят вторая ночь
Когда же настала шестьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что аль-Ахнаф ибн Кайс сказал Муавии, когда тог спросил его: «И всегда употребляй зубочистку, ибо в этом семьдесят две добродетели, а омовение в пятницу — очищение от того, что было между двумя пятницами». — «А что ты посоветуешь себе самому?» — спросил Муавия. «Ступать ногами по земле, передвигать их, не торопясь, и наблюдать за ними оком» , — ответил аль-Ахнаф. А Муавия продолжал: «Как ты поступаешь, когда входишь к людям из твоего племени, стоящим ниже эмиров?» — «Я скромно склоняю голову, приветствую первый, оставляю то, что меня не касается, и мало говорю» , — отвечал аль-Ахнаф.
«А как ты поступаешь, входя к равным себе?» — спросил халиф. И аль-Ахнаф ответил: «Я слушаю, когда они говорят, и не нападаю, когда они нападают». — «А как ты держишь себя, когда входишь к твоим повелителям?» — «Я приветствую их, не делая знака, и жду ответа; если мне велят приблизиться, я приближаюсь, а если отдаляют меня, отдаляюсь» , — ответил аль-Ахнаф.
И Муавия спросил: «Как ты поступаешь с твоей женой?» — «Уволь меня от этого, повелитель правоверных» , — сказал аль-Ахнаф. Но Муавия воскликнул: «Заклинаю тебя, расскажи мне!» И аль-Ахнаф сказал: «Я обращаюсь с ней хорошо, проявляю к ней дружбу и щедро одаряю — ведь женщина создана из кривого ребра». — «А что ты делаешь, когда хочешь познать ее?» — спросил халиф. И аль-Ахнаф сказал: «Я говорю с ней, пока она сама не пожелает, и целую ее, пока она не заволнуется, и если бывает то, о чем ты знаешь, я валю ее на спину. И когда капля утверждается в ее лоне, я говорю: «О боже, сделай ее благословенной и не делай ее несчастной, но придай ей прекрасный образ». А потом я поднимаюсь с нее для омовения и лью воду на руки, а затем обливаю тело и воздаю хвалу Аллаху за дарованное мне благо». — «Ты отличился в ответе! — воскликнул Муавия. — Скажи теперь о своих нуждах». — «Мне нужно, чтобы ты был богобоязнен, управляя своими подданными, и оказывал им равную справедливость» , — ответил аль-Ахнаф и, поднявшись, удалился из покоев Муавии. И когда он ушел, Мейсуп сказала: «Если бы в Ираке был только он, этого бы Ираку довольно».
А вот, — продолжала Нузхат-аз-Заман, — частила из того, что относится к вежеству. Знай, о царь, что Муайкиб управлял казной в халифат Омара ибн аль-Хаттаба… »
И Шахерезаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
53
Отзывы (0)