Умная невестка

Сразу даже не нашёлся, что ответить. А потом и говорит:
— Ну, конечно, совсем умер.
— Ну, если совсем, — сказал князь, — тогда и жалеть его некому.
Ещё больше удивился пастух, но ничего на этот раз не сказал. А про себя подумал: «Видно, старик этот не в своем уме».
Наконец добрались они до селения.
— Скажи мне, дорогой, — спросил тут князь, — в чей дом могу я войти гостем, чтобы переночевать и отдохнуть после долгого пути?
— Да будет светлым твой приход, — сказал пастух. — В нашем доме ты найдёшь и кров, и отдых, и добрую встречу. Вот наш дом, первый при въезде.
И, загнав стадо во двор, он помог князю спешиться и повёл его в дом.
Сам хозяин встал князю навстречу, а его дочь Салымхан взяла из рук князя плеть и сняла с него бурку.
Князя усадили на самом почётном месте, около очага, дочь хозяина поставила перед ним еду и сладкое питьё, а хозяин повёл с ним добрую беседу.
Потом на подушках и коврах приготовили князю постель, и, когда улёгся он, Салымхан унесла его чувяки
и ноговицы, чтобы почистить их и починить. Лежит князь на мягкой постели и слышит всё, что дела-
ется за стеной. А за стеной брат и сестра разговаривают.
— Да простятся мне эти слова, — говорит брат, — но кажется мне, что гость наш не в своём уме. Увидел, как нашего соседа хоронят, и спрашивает: «Что, совсем умер этот человек или не совсем?» Я чуть в лицо ему не рассмеялся. Уж не думает ли он, что мы людей заживо хороним!
— Вот сразу и видно, что мал ты и ещё не набрался ума- разума, — отвечает ему сестра Салымхан. — Если уж смеяться над кем-нибудь, так это над тобой. А гость наш — человек, умудрённый годами, он дело тебя спросил, только ты не понял его слов.
— А что ж его слова значат? — спрашивает брат.
— То значат, что хотел наш гость узнать, остались ли после покойного наследники или не остались? Потому что, пока течёт кровь умершего в жилах его детей, он ещё не совсем умер.
Услышал князь слова девушки и подумал: «Благодарение аллаху, что он привёл меня в этот дом! Вот за кого я посватаю своего сына. Эта девушка будет достойна княжеского рода».
И как решил, так и сделал. На следующий день вернулся он домой и послал сватов к Салымхан.
Скоро и свадьбу сыграли. Богатый был пир. Вино рекой лилось, столы от лакомств ломились, гости до устали веселились.
Но вот прошло немного времени, и опять говорит князь своему сыну:
— Сын мой, завтра поутру мы отправляемся с тобой в горы. Позаботься же, чтобы всё было готово для дальнего пути.
Что тут делать Ахмату?
— Хорошо, отец, — сказал он, — воля твоя для меня закон.
На рассвете оседлал Ахмат двух коней и подвёл к крыльцу. Еды на этот раз он и не припасал, — ведь всё равно отец не позволит взять.
И поехали они опять прежней дорогой.
И опять на прежнем месте остановил князь коня и сказал сыну те же самые слова:
— Сын мой, я устал и проголодался. Прошу тебя, утоли мой голод и укороти нашу дорогу.
Чуть не заплакал Ахмат.
— Как же я накормлю тебя, отец, — говорит он, — если мы ничего с собой не взяли. И как я укорочу дорогу, когда я не знаю, куда мы едем!
Не стерпел тут князь:
— Эх ты, безмозглый глупец!
И он принялся хлестать сына, да так, что воздух кругом засвистел. Потом повернул коня и поскакал домой. Темнее тёмной ночи вернулись отец и сын. Наскоро расседлал Ахмат коней и пошёл к себе в дом. Сел возле очага, не ест, не пьёт, с женой не говорит.
— Друг мой, какая забота легла тебе на сердце? — спрашивает его Салымхан.
— Ах, что пользы говорить, только слова даром тратить, — отвечает ей Ахмат.
— Нет, скажи мне, — просит его Салымхан. — Кто знает, может быть, я помогу тебе.
— Никто не поможет мне, — печально сказал Ахмат. — Который уж раз берёт меня отец в поход. Куда едет — не говорит, брать еду не велит. А среди дня проголодается, с дороги собьётся и начинает меня ругать и бить — почему я голод его утолить не могу и почему короткий путь не найду.
Выслушала его Салымхан и рассмеялась.
— Ах ты, бедняга, — говорит. — Ну как это ты не понял слов отца!
— Понять легко, — говорит Ахмат, — выполнить трудно.
— Да если бы ты понял, — говорит Салымхан, — так и выполнить было бы нетрудно. Когда пожаловался он на голод, надо было тебе достать трубку, набить табаком и дать ему закурить. Закурил бы он — и забыл о голоде. Ведь не всегда у воина при себе сумка с едой, зато трубка и табак — всегда при нём. А когда попросил тебя князь укоротить дорогу, надо было тебе повести рассказ о славных делах, о храбрых людях, о том, что ты сам видел и что от других знаешь. Заслушался бы тебя князь — и не заметил, как
время идёт. Умная беседа сокращает путь.
А в это время старый князь стоял у стены дома и слушал, о чём говорят муж с женой. Услышал он слова Салымхан и вздохнул с облегчением. «Не обманулся я в своей невестке, — подумал он. — Теперь, что бы ни случилось со мной, я могу не бояться за свой дом и свой народ».
И зажили они все в мире и покое.
Да недолго длился мир и покой.
Напали на владения князя разбойники-чужеземцы, самого князя в плен взяли, сёла разорили, скот угнали.
Долго томился князь в темнице. И стал он просить своих сторожей, чтобы разрешили они ему повидаться с их предводителем — Джиаткиаром. Привели князя к Джиаткиару.
— Ты хотел видеть меня? Что тебе нужно? — спросил Джиаткиар.
— У меня есть просьба к тебе, — сказал князь.
— Говори! — приказал Джиаткиар.
— Ты храбр и могуществен, — начал свою речь князь. — Ты властелин богатых селений и славного народа. Но ты молод. Послушай же старого человека. Мало что прибавится к твоему богатству и славе, если я буду сидеть у тебя в темнице. Но если ты освободишь меня, я дам тебе богатый выкуп.
— Чем же ты, несчастный, хочешь откупиться? Что есть у тебя такого, чего нет у меня? — спросил Джиаткиар.
— Если ты освободишь меня, — сказал князь, — я дам тебе пятьсот баранов с кривыми рогами и пятьсот с прямыми, пятьсот быков с прямыми рогами и пятьсот без рогов.
— Кто же поверит тебе, — засмеялся Джиаткиар, — что ты приведёшь мне такое стадо? Что-то я не слыхал, чтобы на свете были бараны с прямыми рогами, а быки без рогов. Я хоть и молод, а не глуп.
— Если ты не веришь мне, — спокойно сказал князь, — давай сделаем так: я останусь здесь, а ты пошли своих гонцов к моему сыну. Пусть они скажут ему, какой выкуп должен он за меня дать.
— Хорошо, — согласился Джиаткиар, — я пошлю своих гонцов. А ты останешься у меня заложником.
— Только не забудь сказать своим гонцам, — вспомнил вдруг князь, — что, когда придут они в мой дом, пусть первым делом возьмут топор, что лежит у самого входа, хорошенько наточат его на оселке и срубят средний столб — тот, который подпирает крышу дома. Так было у нас условлено: если попаду я в беду и пришлю за выкупом, только тому верить, кто срубит средний столб посреди дома.
— Что ж, пусть будет по-твоему, — засмеялся Джиаткиар. — А если и после этого не пришлют за тебя выкуп, я отрублю тебе голову.
И, сказав так, он приказал своим гонцам отправляться в путь.
Приехали гонцы к дому князя и, не говоря ни слова, взяли топор, отточили хорошенько и принялись рубить средний столб.
Увидел это Ахмат и чуть было не бросился на гонцов. Но вовремя удержала его Салымхан