Моррэдэ

Один Моррэдэ с женой и сыном, ребенком, ходит. Только трое их. Моррэдэ этот всегда удалый промышлять, всегда диких оленей добывает. Однажды, на другой день после промысла, говорит утром Моррэдэ жене:
— Надо нам аргишить, передвинуться на другое место. Кости диких оленей, которые у нас скопились, очень тяжелы. Надо их раздробить и вытопить из них жир, чтобы легче было.
Моррэдэ ушел на охоту за диким оленем. Ну, жена как не послушает мужа? Кости ломает, огонь топит. Ребенок как иначе — все около матери путается. Думает жена: "Оу, как это муж, уйдя промышлять на середину Енисея, так скоро пришел? Слышно, как человек пришел. Как это он так скоро пришел?"
Слышно, как к двери подошел, дверь отворил, только руку видно. Рука ребенка к себе манит, к себе зовет. Мать говорит сыну:
— Оу, отец с тобой играет. Рукой тебя манит. Ну, иди к нему, иди, отца за руку схвати.
Ну, ребенок что понимает? Отца за руку поймал. Рука ребенка поймала и на улицу вытащила. Ау! Ребенок как не ревет? Плачет.
— Ну, ребенок, не плачь. У меня дома тоже хорошо жить будешь, так же, как у матери.
Когда старуха из чума вышла, как ветер, убежал тот человек с ребенком.
Парнишка думает:
— Меня несущий человек чем говорит, где его рот слышно? Головы у него нет, глаза у него там, откуда руки начинаются.
— Ну, парень, ты чего глядишь?
— Голову твою ищу.
— Оу! Головы-то у меня никогда не было.
Было это летом. Утром наконец дошли до чума. Оу! Очень много чумов. Три раза по семи чумов стоит, поколку держат. Каждый день в воде диких оленей добывает. Ну, ребенок плакать совсем перестал. Который его принес человек, как отец, его держит, как мать, держит. Этих безголовых людей имя — Лахарэнга-нготу (Рот на животе). Оу! Некоторые Лахарэнга-нготу говорят:
— Оу, брат! Которого ты промыслил парнишку, мне не дашь?
— Хэй! Ребенка где я добуду? Не отдам.
Ну, целый год так прошел. Другого года лето настало. Опять на поколке сидели. Ну, дикие олени все равно были, много их добывали.
— Ну, отец! Ножик-то сделай мне. Я без ножа согудать мясо не могу, — парнишка говорит.
Ну, Лахарэнга-нготу ножик сделал ему:
— Ну теперь согудай.
Потом самая жаркая пора настала.
Хозяин Лахарэнга-нготу говорит младшему своему брату:
— Разделиться нам надо. На две кучи надо нам разделиться.
Брат говорит:
— Ну какая беда, разделимся.
— Одна куча пусть гусей идет промышлять, а которые плохие люди, пусть здесь останутся, у воды промышлять.
Ну, так разделились, все разделились. Только самые удалые ушли. Пусть неделя прошла с тех пор, как они ушли.
Парнишка говорит:
— Оу, отец! Я ночью спать не буду, на улице играть буду.
— Ну ходи играй, что за беда. Только далеко не иди, у чума играй.
Ну, ходит играет, играет парнишка. Дошел до того места, где на берегу ветки лежат, много веток. Оу, ветки, как иначе, опрокинуты кверху дном. В этих ветках в днищах у всех их дыры прорезал. Эти дыры песком прикрыл, затер. Так ветки все продырявлены стали. Одну только оставил целую, спихнул ее в воду и сел в нее. Когда отъехал он от берега, как раз Лахарэнга-нготу все встали. Говорят они:
— Оу! Ребенок как бы не пропал. Надо его достать.
Все ушли за ним одним на ветках. Оу! Некоторые из Лахарэнга-нготу говорят:
— Оу! В моей ветке никогда никакой воды не бывало. Откуда вода в нее пришла?
Так говорили они, и все их ветки полны водой стали. Все люди, которые в ветках ехали, все в воде утонули. Сам парнишка по воде в своей ветке вернулся назад. Всех женщин Лахарэнга-нготу убил. Всех убил и решил идти по дороге тех людей Лахарэнга-нготу, которые пошли гусей промышлять.
Оу! Чумы видны стали вдали. Оу! Чумов дошел. Младший Лахарэнга-нготу смеется:
— Проклятые люди! Ребенка одного почему пустили? Заблудится и как тогда чумы найдет?
Вот вечером в чуме лежат, едят