Дэви Крокет

На этот раз ему повезло: он подстрелил трех медведей, двух рысей и одного кролика. Однако с того случая он больше никогда не вешал охотничий рог на сук дерева.
Дэви был очень доволен своим ружьем. На всех состязаниях по стрельбе он всегда выходил победителем. До того самого дня, пока не повстречался с Майком Финком. Но и тогда он уступил ему исключительно по благородству.
Майк Финк был гребцом на реке. Но когда работы у него не было — а это случалось всякий раз, когда ему того хотелось, — Майку приходилось подстреливать свой завтрак и обед в лесу.
Как-то Дэви Крокету случилось переночевать в хижине Майка, и наутро Майк ему доказал, что хвастун он почище самого Дэви.
— Моя жена первая красавица во всем Кентукки! — заявил Майк. — Красивей жены ни у кого нет. И мой конь
бегает быстрее всех! И ружье у меня самое меткое, ни у кого такого не сыщешь! Вот тут Дэви и взорвался:
— Про твою жену, Майк, ничего плохого я сказать не могу. Она красотка что надо. Что касается миссис Крокет, с ней я не сравниваю, она живет в штате Теннесси, а не в Кентукки. Коня своего у меня нет…
Дэви не хотелось так прямо говорить, что насчет ружья — это Майк зря наврал, и все-таки он невольно поднял голос, когда позволил себе выразить свои сомнения. А потом предложил:
— Видишь, вон там, на верхней перекладине забора сидит кот ярдах1 в двухстах отсюда? Клянусь, придется ему с сегодняшнего дня отращивать новые усы!
И Дэви одним выстрелом сбрил у кота усы с правой стороны. Да так чисто, словно в руках у него была безопасная бритва, а не ружье.
Кот с удивлением стал озираться по сторонам: ему показалось, что кто-то легонько пощекотал его по мордочке. И когда он отвернулся, Дэви вторым выстрелом сбрил ему усы и с левой стороны.
— Так что не хвастай про свое ружье, Майк, — заключил он.
Но Майк ничуть не смутился.
— Видишь свинью и поросят во-он на том выгоне? — спросил Майк у Дэви.
С этими словами он вскинул ружье, и кончика хвоста у свиньи как не бывало. А следом за ней Майк пересчитал хвостики и у всех поросят.
— А теперь посмотрим, как ты пристрелишь их обратно! — самодовольно заявил он.
— Это сделать невозможно, сам знаешь, — сказал Дэви. — Однако у одного поросенка хвостик остался “чуть подлинней, чем у других. Если бы я подравнивал им хвостики, я бы никогда не позволил себе такой небрежности.
Ярд — мера длины, 0,91 м.
Тут Дэви прицелился… Пли! — и выровнял у поросенка хвостик. Это распалило Майка окончательно. Он повернулся к дому и прицелился в свою красотку жену, которая как раз собралась идти к источнику за водой. Пуля Майка сняла полгребня у нее с головы, не задев ни волоска. После чего он приказал ей стоять на месте, чтобы Дэви попробовал сбить оставшуюся половину гребня.
Жена Майка уже привыкла к таким шуткам. Но Дэви отказался.
— Нет, Майк, — сказал он. — У меня будет дрожать рука, если мне придется целиться в женщину с расстояния ближе чем сто миль. Я сдаюсь!
То был единственный случай, когда Дэви Крокет кому-нибудь в чем-нибудь уступил или просчитался. Правда, однажды он просчитался с крокодилом: того почему-то не оказалось под рукой, когда соперник Дэви начал свою предвыборную речь. А раз не было крокодила, который бы зевал и показывал противнику зубы, Дэви проиграл на выборах и не попал в конгресс.
Но все равно самым великим хвастуном и горлопаном во всем Кентукки оставался всегда Дэви Крокет.