И, увидя старуху, Шарр-Кан вскочил на ноги и воскликнул: «Слава Аллаху, что ты спасся и мы тебя видим, о богомолец, подвижник и боец за веру!» А старуха сказала: «О дитя мое, я искал в сегодняшний день мученической смерти и кидался на войска неверных, но они страшились меня. А когда вы разошлись, меня взяла ревность за вас, и я кинулся на старшего патриция, их предводителя, который один считался за тысячу всадников, и ударил его и сбросил ему голову с тела, и ни один неверный не мог подойти ко мне близко. И я принес вам его голову… »
И Шахерезаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девяносто седьмая ночь
Когда же настала девяносто седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что проклятая Зат-ад-Давахи, взяв голову патриция, главы двадцати тысяч неверных, принесла ее и кинула перед Дау-аль-Маканом, его братом Шарр-Каном и везирем Данданом и сказала: «Когда я увидел, каково вам, меня взяла ревность за вас, и я бросился на старшего патриция, ударил его мечом и скинул ему голову. И никто из неверных не мог подойти ко мне близко. Я принес вам его голову, чтобы ваши души окрепли для боя с неверными и вы ублажили бы своими мечами господа рабов. Я хочу, чтобы вы занялись битвой, а сам пойду к вашему войску, даже если оно у ворот аль-Кустантынии, и приведу вам оттуда двадцать тысяч всадников, которые погубят этих нечестивых». — «А как же ты пойдешь к ним, о подвижник, когда долина со всех сторон заперта неверными?» — спросил Шарр-Кан. И проклятая сказала: «Аллах укроет меня от их глаз, и они меня не увидит, а кто и видит, не осмелится подойти ко мне: я в эго время исчезну, по воле Аллаха, и он сразится за меня со своими врагами». — «Ты сказал правду, подвижник, так как я был свидетелем этому, — ответил Дау-аль-Макан, — и если ты можешь отравиться в начале ночи, это будет для нас лучше». — «Л уйду сейчас же, — сказала старуха, — и если ты хочешь пойти со мною, невидимый никем, — поднимайся. А коли пойдет с нами твой брат, мы возьмем и его, по никого другого: сень святого покроет только двоих». — «Что до меня, то я не оставлю моих товарищей, — сказал Шарр-Кан, — но если мой брат согласится, — не беда, чтобы он пошел с тобою и освободился из этой теснины: ведь он — крепость мусульман и меч господа миров. Если захочет, пусть берет с собою везиря Дандана или кого он выберет, и пришлет нам десять тысяч всадников в помощь против этих злодеев».
И они столковались и сошлись на этом, а потом старуха сказала: «Дайте срок — я пойду раньше вас и посмотрю, что с неверными: спят они или бодрствуют». Но ей ответили: «Мы выйдем только с тобою и вручаем свое дело Аллаху». — «Если я вас послушаюсь, не упрекайте меня, но корите только себя самих, — сказала старуха. — Я думаю, вам следует дать мне срок, и я узнаю, что с ними».
И Шарр-Кан молвил: «Иди и не мешкай, мы ждем тебя». И Зат-ад-Давахи ушла, а Шарр-Кан после ухода заговорил со своим братом и сказал ему: «Не будь этот подвижник чудотворцем, он бы не убил того патрицияпритеснителя! В этом достаточное доказательство силы этого подвижника, и мощь неверных сломилась поело убийства патриция: он ведь был непокорный притеснитель и дерзкий сатана». И когда они беседовали о чудесах отшельника, вдруг проклятая Зат-ад-Давахи вошла к ним и обещала им победу над неверными, и они поблагодарили подвижника, не зная, что это хитрость и обман. И затем проклятая спросила: «А где царь времени Дауаль-Макан?» И он ответил ей: «Я здесь». А она сказала: «Возьми с собою твоего везиря и ступай за мною — мы пойдем в аль-Кустантынию».
А Зат-ад-Давахи рассказала неверным, какую она устроила хитрость, и они обрадовались до крайности и сказали: «Наши души успокоятся только после убийства их царя за убийство патриция, так как у нас не было воина доблестнее его». И когда скверная старуха Зат-ад-Давахи рассказала им, что она приведет к ним царя мусульман, они сказали: «Когда ты его приведешь, мы возьмем его к царю Афрудуну».
А потом старуха Зат-ад-Давахи отправилась, и Дауаль-Макан и везирь Дандан отправились с нею, а она шла впереди них и говорила: «Идите с благословения Аллаха великого». И они ответили ей согласием, и пронзила их стрела судьбы и рока. И она шла с ними до роки, пока не оказалась посреди войска неверных и не достигла упомянутого узкого ущелья. И войска румов смотрели на них, но не причиняли им зла, ибо проклятая так им велела. И когда Дау-аль Макан и везирь Дандан увидели воинов неверных и узнали, что неверные видят их, но не делают им зла, везирь Дандан воскликнул: «Клянусь Аллахом, это чудо подвижника! Нет сомнения, что он из числа избранных». — «Клянусь Аллахом, — сказал Дау-альМакан, — я думаю, что неверные слепы, так как мы видим их, а они нас не видят». И пока они восхваляли подвижника и поминали его чудеса, воздержание и благочестие, вдруг неверные ринулись на них, окружили и схватили их и спросили: «Есть ли с вами еще кто-нибудь, кроме вас двоих, чтобы нам схватить и его?» — «Разве вы не видите еще вот этого человека, который перед нами?» — спросил везирь Дандан. Но неверные воскликнули: «Клянемся мессией, монахами, католикосом и митрополитом, мы не видим никого, кроме вас двоих! «
И тогда Дау-аль-Макан вскричал: «Клянусь Аллахом, то, что с нами случилось, — наказание нам от Аллаха великого… »
И Шахерезаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девяносто восьмая ночь
Когда же настала девяносто восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что неверные схватили царя Дау-аль-Макана и везнря Дандана и спросили их: «Есть ли с вами кно-нибудь, кроме вас двоих, чтобы нам схватить его?» И везирь Дандан сказал: «Разве вы не видите еще вот этого человека, который схватил?» — «Клянемся мессией, монахами, католикосом и митрополитом, мы не видим никого, кроме нас двоих!» — воскликнули неверные, и затем они наложили им на ноги цепи и назначили людей сторожить их там, где они спали.
А старуха Зат-ад-Давахи скрылась с их глаз, и они стали вздыхать и говорили друг другу: «Поистине, преклонение праведникам приводит их к большему, чем это, и в наказание нам — беда, которая нас постигла».
Вот что было с Дау-аль-Маканом и везирем Данданом. Что же касается до царя Шарр-Кана, то он проспал эту ночь, а когда наступило утро, он встал и совершил утреннюю молитву, и затем он и бывшие с ним войска поднялись и приготовились к бою с неверными. И Шарр-Кан скреплял их сердца и обещал им всякие блага. И они двинулись и достигли неверных, и, увидев их издали, неверные закричали: «О мусульмане, мы взяли в плен вашего султана и его везиря, который устраивает ваши дела. И если вы не отступитесь от боя с нами, мы убьем вас до последнего. Если же вы отдадите нам ваши души, мы пойдем с вами к нашему царю, и он помирится с вами на том, что вы не выйдете из нашей страны и не отправитесь в ваши земли. И вы не будете ничем нам вредить, а мы не будет вредить вам. Если вы согласны, это будет удача, если же откажетесь — будет вам только смерть. Мы вас уведомили, и вот наше последнее слово к вам».
И когда Шарр-Кан услышал их слова и удостоверился, что его брат и везирь Дандан взяты в плен, ему стало от этого тяжко, и его силы ослабли, и он убедился в своей гибели и сказал про себя: «Посмотри-ка! Почему это их взяли в плен? Случилось ли им дурно обойтись с отшельником, или они прекословили ему, или что там еще с ними?» А затем мусульмане поднялись на бой с неверными и убили из них великое множество. И в этот день можно было отличить храброго от труса. Окрасились мечи и копья, и неверные слетелись к ним отовсюду, как мухи слетаются к вину. А Шарр-Кан и его люди непрестанно сражались и бились, как бьются те, кто не боится смерти не упускает удобного случая, пока долина не потекла от крови и земля не наполнилась убитыми.
Когда же настала ночь, войска разошлись, и каждый отряд ушел на свое место, и мусульмане воротились в ту пещеру, и была очевидна их неудача и поражение, так как осталось их мало. И только на Аллаха и на мечи могли они положиться. И убито было в этот день из них тридцать пять всадников из эмиров и вельмож, хотя от их меча пали тысячи неверных, пеших и конных.
И, узнав все это, Шарр-Кан почувствовал, что дело стало плохо, и спросил своих людей: «Как поступить?» И его люди сказали ему: «Будет лишь то, чего хочет Аллах великий».
А на второй день Шарр-Кан сказал оставшимся воинам: «Если вы выйдете на бой, никто из вас не уцелеет, гак как у нас осталось лишь немного воды и пищи. У меня есть замысел, указывающий верный путь: обнажите мечи, выйдите и встаньте у входа в эту пещеру и отражайте всякою, кто подступит к вам. Быть может, подвижник уже прибыл к войску мусульман и приведет нам десять тысяч всадников, которые нам помогут в сражении с неверными, и, может быть, неверные не увидели его и тех, кто был с ним». И люди Шарр-Кана ответили ему: «Это и есть правильное мнение, и в верности его нет сомнения». А потом воины вышли и заняли вход в пещеру и встали по бокам его, и всякого из неверных, кто хотел войти к ним, они убивали.
И принялись они отражать неверных от входа и стойко бились с ними, пока день не ушел и не пришла ночь с ее мраком… »
И Шахерезаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
81
Отзывы (0)