Петер и Петра

В народной школе имени Густава Васы в Стокгольме не так давно случилось нечто необычайное. Дело было в понедельник, и в одном из классов для начинающих как раз занимались чтением. Тут кто-то постучал в дверь, постучал очень слабо и коротко.
— Войдите! — сказала Фрекен.
Но никто не вошел. Зато снова раздался стук.
— Пойди и посмотри, кто это,— сказала Фрекен мальчику, сидевшему ближе всех к двери; вообще-то его звали Гуннар.
Гуннар открыл дверь. И за нею стояли двое маленьких детей, двое маленьких-премаленьких детей. Мальчик и девочка. Ростом они были ничуть не больше кукол. Войдя в класс, они направились прямо к Фрекен. Маленький мальчик поклонился, а девочка присела. Затем дети сказали:
— Мы хотим знать: нельзя ли нам ходить в эту школу?
Фрекен сперва так удивилась, что не смогла даже ответить, но в конце концов спросила:
— А кто вы, собственно говоря, такие?
— Нас зовут Петер и Петра,— ответил мальчик.
— И мы из маленького народца,— добавила девочкам — мы — карлики.
— А мама с папой считают, что маленькому народцу тоже надобно немного поучиться,— сказал мальчик.
— Где вы живете? — полюбопытствовала Фрекен. — Вы уверены в том, что приписаны именно к этой школе?
— Мы живем в Васапарке,— объяснил Петер.
— А он, верно, относится к народной школе имени Густава Васы,— сказала Петра.
Да, Фрекен пришлось признать, что так оно и есть.
Все ребята в классе вытянули шеи, чтобы как следует разглядеть Петера и Петру. Они решили, что нынешний понедельник на удивление приятный, и очень хотели, чтобы Петер и Петра стали их одноклассниками.
— Ну что ж, милые дети, тогда придется вам сесть за парту,— сказала Фрекен.
Но куда же им сесть? В классе ведь не было маленькой парты, которая подошла бы таким крошкам.
— Они могут сесть со мной! — оживленно воскликнул Гуннар.
И тогда Петер с Петрой подошли прямо к Гуннару. И он по очереди поднял их и посадил на крышку парты, прямо перед собой. Потом он показал Петеру и Петре то место в книжке, где они остановились. Фрекен велела Гуннару читать дальше, что он и сделал.
— Бабушка, милая,— прочитал он.
А Петер с Петрой слушали и разумно кивали головой, хотя еще долго не могли понять, как все эти мелкие черные завитушки в книге могут означать: "Бабушка, милая".
 Когда занятия в школе в тот день кончились, Петер с Петрой кое-чему уже научились. Кроме того, что "Бабушка, милая", они знали еще, что 2 + 3 = 5, и еще они могли петь: "Как весело, как весело смотреть на лягушат".
Гуннар пошел вместе с Петером и Петрой домой, потому что им нужно было в одну и ту же сторону. Петер и Петра все время держали друг друга за руку и осторожно оглядывались по сторонам, когда нужно было переходить улицу.
— Хуже всего переходить улицу Оденгатан,— озабоченно сказала Петра.— Ведь там такое сильное движение.
— Я помогу вам,— обещал Гуннар. — И он повел Петера и Петру через улицу Оденгатан, а когда к ним приблизился автомобиль, Гуннар поднял руку и сделал знак "Стоп!" точь-в-точь как настоящий полицейский.
— Спасибо и до свидания! — сказали Петер с Петрой, помахали Гуннару рукой и быстро помчались в Васапарк.
Каждый день Петер и Петра приходили в школу. И детям в классе никогда не надоедало смотреть на них. Фрекен была такая добрая. Она велела столяру смастерить для них две маленькие школьные парты, которые подошли бы Петеру и Петре. Эти парты поставили у самой кафедры. Фрекен велела также прибить две маленькие-премаленькие вешалки почти над самым полом в коридоре. А то как же Петер смог бы повесить свою красивую курточку, а Петра свой красивый плащик. Когда Петеру и Петре надо было писать цифры на черной грифельной доске. Фрекен приходилось приподнимать их и ставить на высокий стул. На уроках же чтения они всегда сидели на крышке парты Гуннара, а когда им надо было читать, они всегда вставали прямо на страницу книги. И все школьники считали, что это очень мило. Фрекен говорила, что Петер и Петра — прилежные ученики и наверняка получат хорошие отметки.
К самому концу семестра внезапно ударили морозы, стало холодно, и в Васапарке, как всегда, открылся каток. Приготовив уроки, Гуннар всегда приходил туда и катался на коньках. Он еще не знал, где жили Петер с Петрой, но ему так хотелось посмотреть на их жилье. Однажды вечером, сняв коньки и уже собравшись было пойти домой, он решил найти Петера и Петру. Он обошел весь парк и, наконец, далеко-далеко, в самом укромном его уголке увидел слабый свет, пробивавшийся из-под какой-то елки. Гуннар пошел туда. Там, под елкой, находилась землянка, а в землянке было небольшое окошечко. Вот оттуда-то и проникал свет. Гуннар встал на колени и заглянул в окошечко. В землянке за круглым столом сидели Петер с Петрой и решали задачи по арифметике. Их папа сидел в кресле-качалке и читал газету, а мама стояла у плиты и варила кофе. Электричества у них не было, а только керосиновая лампа отбрасывала мягкий и приветливый свет на склоненные головы Петера и Петры. Гуннар осторожно постучал в окошко. Миг — и в землянке отворилась маленькая дверца. На пороге стоял Петер.
 — Привет! — сказал Гуннар. — Это я.
— Привет! — ответил Петер. — Хорошо, что ты пришел. Ты сможешь сказать мне, сколько будет, если от семнадцати отнять девять?
— Восемь,— ответил Гуннар.
— Кто это там? — спросил папа Петера.
— Это только один из моих одноклассников! — крикнул в ответ Петер.
Тут прибежала вприпрыжку и Петра.
— Ты что, катался в парке на коньках? — спросила она.
— Если ты подождешь, пока каток вечером закроют, ты сможешь посмотреть, как мы с Петрой катаемся на коньках,— предложил Петер,— Мы боимся кататься, когда там большие дети.
— Жалко, что мы не можем пригласить тебя к нам,— сказала Петра. — Ты слишком высокий. Но ты можешь заглянуть к нам в окошко.
Гуннар так и сделал. Он снова встал на колени и заглянул в их маленькую уютную комнатку. Петер с Петрой стояли у окошка и строили ему гримасы