Сын дьявола

На другой день Жака послали за вином, он принес три бочонка сразу: обвязал их веревкой и взвалил себе на спину.
Все это пришлось не по вкусу полковнику, — он рад был бы избавиться от такого силача солдата. Чтобы отбить у него охоту к военной службе, он послал его в чистое поле караулить пушку, такую тяжелую, что тридцать лошадей не в силах были сдвинуть ее с места, и велел ему всю ночь напролет стоять на часах. Парню это занятие скоро прискучило, он лег на землю и заснул. Через час он проснулся, взвалил пушку себе на спину и отнес ее во двор дома, где жил полковник. Двор был мощеный. Когда он поставил пушку наземь, она пробила мостовую. Юноша закричал:
— Полковник, вот ваша пушка! Теперь вам уж нечего бояться, что ее украдут.
Жака записали в солдаты на восемь лет; но он был простак и думал, что ему нужно прослужить только восемь дней. Когда восемь дней миновали, он пошел к полковнику и спросил, не кончился ли уже срок его службы.
— Да, почтенный, — сказал полковник, — ты уже отслужил свой срок.
Получив такой ответ, Жак распрощался с полком и пошел наниматься к одному крестьянину. Дома была только хозяйка; юноша спросил ее, не нужен ли им работник. Она ответила:
— Муж как раз ушел искать работника, подожди, пока он придет.
Немного погодя крестьянин вернулся; ему никого не удалось найти, и парень сказал, что готов остаться у них в услужении: жалованья ему, мол, не нужно, а пусть, когда он отслужит год, хозяева дадут ему столько зерна, сколько он в силах будет взвалить себе на спину. Крестьянин посоветовался с женой.
— Спору нет, — говорили они между собой, — парень. рослый, дюжий, но больше пятнадцати буассо ему ведь никак не унести.
Ударили по рукам. Крестьянин показал ему свои поля и велел их вспахать. В плуг были запряжены две тощие лошаденки. Боясь, как бы даже легкий удар кнута не рассек их пополам, силач расстелил на землю свою куртку, положил на нее обеих лошадей, а сам впрягся в плуг. Жена крестьянина выглянула в окно и сказала мужу:
— Погляди-ка, новый работник сам на себе пашет. Нам не под силу будет его оплатить: все наше зерно уйдет на то, чтобы с ним рассчитаться. Как бы только от него отделаться!
Жак кончил пахать, сунул в каждый карман по лошади и вернулся домой. Хозяин и хозяйка притворились, будто очень ему рады.
— Почему ты не пришел обедать? — спросили они
его.
— Я хотел сначала кончить работу, — отвечал парень. — Все ваши поля распаханы.
— Ладно, — сказал крестьянин, — остаток дня можешь отдыхать.
Силач сел ужинать; он охотно съел бы один все, что подали на стол, но ему пришлось довольствоваться своей
долей.
На другой день хозяин, решив его погубить, велел ему свезти зерно на одну мельницу, откуда никогда еще никто не возвращался. Жак отправился в путь, весело посвистывая. Придя на мельницу, он увидел двенадцать дьяволов, которые пустились наутек, как только он приблизился.
— Ладно, — сказал он, — придется, видно, мне самому молоть зерно.
Он стал звать дьяволов, но чем громче он их звал, тем быстрее они бежали. Он принялся сам молоть зерно, а когда справился с этим делом, велел хозяйской лошади, которую привел с собой, воротиться восвояси. Увидя
лошадь одну, без работника, хозяйка обрадовалась было: она подумала, что парень уже не появится больше. Но он вскоре вернулся, волоча за собой мельницу и мельничный ручей. Притащив их к хозяйскому дому, он сказал:
— Теперь мне будет удобнее, не придется так далеко ходить на помол.
— Господи боже, — сказали хозяин и хозяйка, — какой ты силач!
Они делали вид, что очень довольны, а на самом деле очень досадовали.
Как-то раз хозяин сказал Жаку:
— Мне нужны камни — сходи за ними вон туда, в каменоломню.
Силач взял кирку и все нужное для обтески камня и спустился в каменоломню, а была она глубиной в добрых сто футов; никто не отваживался туда спускаться, потому что со стен все время обваливались увесистые камни. Он принялся откалывать огромные глыбы и со всего размаху кидал их через плечо, да так далеко, что они падали на дома и пробивали крыши. Вскоре прибежал хозяин и стал кричать:
— Довольно! Довольно! Поостерегись! Ведь глыбы, которые ты кидаешь, разрушают дома.
— Ну, вот еще, — сказал простак, — эти-то камешки!
Не зная, что ему делать, крестьянин послал Жака с письмом к своему брату, служившему тюремщиком, и велел ему дождаться ответа. Прочтя письмо, тюремщик заковал Жака в цепи и запер его в тюрьму, а тот не сопротивлялся, думая, что таков в этом краю обычай и что здесь-то люди и ждут ответа.
Но наконец ему прискучило ждать: он разорвал цепи, потянулся хорошенько и так ударил в дверь ногой, что дверь взлетела на крышу. После этого он пошел к тюремщику и спросил:
— Ну как? Где же ответ?
— Верно, — сказал тюремщик, — я было совсем запамятовал. Подожди минутку.
Тюремщик написал брату, чтобы тот отделался от силача как сумеет, а сам он за это не берется. Жак положил письмо в карман и отправился в путь, но, спохватившись, забрал с собой тюрьму с тюремщиком вместе и поставил ее возле хозяйского дома,
— Теперь, — сказал хозяину парень, — вы сможете часто видеться с братом. — И прибавил: — А не отслужил ли я.уже год?
— Так оно и есть, — ответил, хозяин, — год как раз кончился.
— Тогда дайте мне зерна, сколько я себе выговорил. При этих словах муж и жена начали плакать и причитать.
— Вовек, — говорили они, — нам не раздобыть столько зерна, сколько тебе нужно, собери мы все запасы, какие есть в деревне.
Силач сначала прикинулся, что требует уплаты, но наконец сказал, что не хочет их обидеть, и, пошарив в кармане черных штанов, даже дал им денег.
Уйдя от крестьянина, он пошел куда глаза глядят и дошел до берега моря; там он сел на первый попавшийся корабль. Но один из матросов, узнав, что у него есть штаны, в карманах которых не переводятся деньги, зарезал его, когда он спал, и похитил штаны. Матроса я нынче видал, он в этих самых штанах гулял.