Моррэдэ

Одна старуха говорит, болтает:
— В то время когда этот ребенок пришел, какая это кровь мне в глаза пришла?
— Какая кровь, бабушка? Диких кровь?
— Не знаю.
Парнишка говорит:
— Ну, какая будет? Диких это кровь. Мой отец*98 диких-то мало добыл. Отец так говорил: на то место, где осенью мы собираемся, пусть аргишат, когда перестанут промышлять.
Тут удалых Лахарэнга-нготу хозяин говорит:
— Как это так? Почему до нашего возвращения кончили промысел на поколке? Никогда до нашего прихода не кончали там промышлять. Верно, дикий там сразу прошел, оттого так скоро кончили промысел.
Потом на другой день аргишили. Теперь ребенок говорит сам себе:
— Дойдем до того места, и тех не окажется. Что я тогда буду говорить? Теперь, однако, я пропал.
Ну, аргишили, аргишили. Оу! Целый день аргишили. Земля уже немного мерзлой была. Теперь пока шли, пошел дождь. Мерзлая земля оттаяла. Идти совсем нельзя, по колена проваливаются. Хозяин, младший брат того Лахарэнга-нготу, который парнишке был за приемного отца, едет впереди на учаге. Все время с учага падает и падает. Но лук все время в руках держит этот передний человек.
Говорит он:
— Оу! Лук-то я сломаю. Наготове земля плохая стала. Эй, парень, лук-то держи. Я когда с оленя падаю, могу сломать лук.
Ну, сказав это, он отдал ребенку лук. Вот парнишка ногами натягивает лук.
— О! Тугой-то, беда! Ну, однако, если сразу его натяну, ладно будет.
Лахарэнга-нготу все время оглядывается на него. Но вот все-таки сюда он не глядит. Парнишка тихонько на лук две стрелы положил. Человек этот совсем близко, два маха мера. Хоть удалый он, да куда уйдет! Потом пустил парнишка две стрелы*99. Как рыба, испугался учаг. Испугался и сам Лахарэнга-нготу. Сперва он далеко отскакал на учаге, но потом упал с него и сел. Ноги жила над пяткой оказалась у него перерезана. Вот затем парень к аргишу вернулся. Старуху и другую женщину — обоих зарезал. Многочисленный народ весь перебил, часть в воде утопил, часть ножом зарезал.
Потом он пошел, пошел пешком и отца нашел. К отцу пришел, и теперь все.