Пер, Пол и Эспен Аскеладд

Жил-был в Норвегии один человек, и было у него три сына — Пер, Пол и Эспен, по прозвищу Аскеладд1, что значит Эспен Замарашка. И был тот человек до того бедный, что ни единого шиллинга у него за душой не водилось. Вот и говаривал он частенько своим сынам:
— Ступайте-ка по белу свету да заработайте себе на хлеб. Не пропадать же вам с голоду!
В той же округе стоял королевский замок, а прямо под окнами замка зеленый дуб вырос, да такой могучий, такой ветвистый, что солнечный свет в покоях королевских затмевал. Темно в замке стало; все ходят, друг на дружку натыкаются. До того дошло -днем при свечах сидят. А тут еще Другая беда: речки да ручьи в стране повысыхали. Не стало в королевстве воды, люди от жажды мрут. Чего только не обещал король тому, кто дуб срубит и колодец выроет: и денег несчетно, и богатое имение! Только ни одному молодцу не под силу было тот дуб срубить и колодец вырыть.
Дуб-то был совсем не простой. Срубят с него ветку топором, а вместо нее две другие вырастают. Подойдет к дубу один молодец, ударит топором — дуб еще пышнее разрастается. Подойдет другой, ударит топором — ветки еще выще к небу тянутся. И колодец вырыть тоже никто не может. Замок-то королевский высоко-высоко в горах стоял. Одни скалы под ним да крутые уступы. Копнут гору на вершок или чуть поглубже — заступ на твердый камень натыкается.
Приказал тогда король глашатаям со всех церковных холмов на все четыре стороны трубить:
— Кто ветвистый дуб в королевском дворе срубит и ко лодец на скалистой горе выроет, получит в жены королевскую дочь и полкоролевства в придачу!
Немало нашлось охотников с королем породниться! Но сколько топором ни замахивались и ни рубили, сколько киркой и заступом ни корчевали и ни копали — все зря. Ударят топором — а дуб все пышнее и пышнее разрастается, копнут — а скала все тверже и тверже становится.
Собрались в дорогу и братья. Надумали они тоже счастья попытать. Отец их воле не противился. "Не добудут они принцессу и полкоролевства в придачу,-думал он,-так, может, хоть к хорошему человеку в услужение пристроятся". А чего еще желать?! Напутствовал их отец добрым словом, и отправились Пер, Пол и Эспен Аскеладд счастья искать.
Шли они, шли и дошли до высокой горы, склон ее весь елью порос. А над ельником крутая скала поднимается. Слышат: на самом верху топором кто-то рубит и рубит.
— Что за диво? Кто это на скале топором рубит? — спрашивает Эспен Аскеладд.
— Такому умнику, как ты, все в диковинку,- сказали братья. — Нашел чему дивиться! Стоит на скале дровосек и лес рубит!
— Охота мне все же поглядеть, что там такое, — говорит Эспен Аскеладд.
И стал в гору взбираться.
— Ты ровно дитя малое! Набрался бы сперва ума, а потом и шел бы с нами! — в сердцах кричали ему вслед братья.
А Эспену хоть бы что. Карабкается вверх по склону, туда, где удары топора слышатся. Взобрался на крутую скалу и видит: топор сам по себе сосновый ствол рубит.
— День добрый! — поздоровался Эспен Аскеладд.-Это ты тут лес рубишь?
— Я! — отвечает топор. — Я тут уж и не счесть сколько лет лес рублю, тебя, Эспен, поджидаю.
— А я вот он! — говорит Эспен.
Берет он топор, сбивает его с топорища и кладет топор с топорищем в котомку. Спустился он с горы к братьям, а те давай над ним насмехаться да потешаться:
— Ну, какое чудо углядел ты в горах?
— Да разве ж это чудо? Один топор, — отвечает Эспен. И зашагали братья дальше. Шли они, шли и дошли до высокой скалы. Слышат, на самом верху кто-то камень долбит и землю роет.
— Что за диво? Кто это на скале камень долбит и землю роет? — спрашивает Эспен Аскеладд.
— Такому умнику, как ты, все в диковинку! — сказали братья.- Нашел чему дивиться! Ты, что, не слыхал никогда, как птицы деревья долбят?
— Слыхать-то слыхал,- говорит Эспен,-только охота мне все же поглядеть, что там такое.
Сколько над ним братья ни насмехались, а Эспену хоть бы что. Вскарабкался он на крутую скалу и видит: заступ сам по себе камень долбит и землю роет.
— День добрый! — поздоровался Эспен Аскеладд.- Это ты тут камень долбишь и землю роешь?
— Я, — отвечает заступ. — Я тут уж и не счесть сколько лет камень долблю, землю копаю, тебя, Эспен, поджидаю.
— А я вот он! — говорит Эспен. Берет он заступ, сбивает его с рукоятки и кладет заступ с рукояткой в котомку.
Спустился он со скалы к братьям, а Пер и Пол его и спрашивают:
— Ну, какое чудо углядел ты на скале?
— Да разве ж это чудо?! Один заступ, — отвечает Эспен. И зашагали братья дальше. Шли они, шли и вышли к ручью. Захотелось им после долгого пути воды напиться.
Склонились братья над ручьем и стали пить.
— Что за чудо? Откуда этот ручей бежит? — спрашивает Эспен Аскеладд.
— Ну, совсем рехнулся! Последний ум потерял! Доведет тебя любопытство до беды. Нашел чему дивиться! Откуда ручей бежит? Ты разве не видал никогда, как вода из родника вытекает?
— Видать-то видал, — говорит Эспен,-только охота мне все же поглядеть, откуда этот ручей бежит.
Двинулся он вдоль ручья, и сколько его братья ни звали, сколько над ним ни потешались, а Эспен обратно не повернул. Идет он, идет, а ручей все уже и уже становится, а вот и совсем тонкой струйкой течет. Прошел еще немного и видит: лежит грецкий орех, а из него вода сочится.
— День добрый! — здоровается Эспен Аскеладд. — Это из тебя тут вода родниковая сочится и ручей бежит?
— Да, из меня, — отвечает орех. -Я тут уж и не счест сколько лет воду в ручей загоняю, тебя, Эспен, под жидаю.
— А я вот он! — говорит Эспен. Берет он клок мха, затыкает дырку, чтоб вода из ореха не вытекала, и кладет орех в котомку.
Вернулся Эспен назад к братьям, а те его и спрашивают:
— Ну, какое чудо углядел ты на этот раз? Небось такого чуда на всем свете не сыскать!
— Да разве ж это чудо?! Одна дырка, а через нее вода сочится, — отвечает Эспен.
Стали тут Пер с Полом снова над Эспеном насмехаться, а ему хоть бы что. И зашагали братья дальше. Шли они, шли и пришли наконец на королевский двор.
А там и без них народу хватало. Помнишь ведь, что король пообещал: "Кто ветвистый дуб в королевском дворе срубит и колодец на скалистой горе выроет, получит в жены королевскую дочь и полкоролевства в придачу". Немало тут охотников награду получить набежало, толпятся вокруг дуба, и всякий норовит вперед пролезть. Пробьется кто вперед, замахнется, топором ударит — а вместо одной ветки дв другие вырастают. Дуб уже стал раза в два шире и раза в два выше, чем поначалу. А про колодец и говорить нечего