Один драм языка

Жил в Сараеве юноша по имени Омер. Был он самым известным бездельником во всём городе. Днём просиживал в кабачках, а по ночам бродил от дома к дому и играл на тамбуре под девичьими окнами. И надо признать, то играл он и пел на славу, да и на вид был статным и пригожим.
Часто советовал отец своему непутёвому сыну:
— Хватит тебе шататься по кабакам, сынок! Хватит вертеться возле девушек! Пора тебе за ум взяться. Мы уже состарились и не можем сами прокормить себя.
Однако Омер не слушался отца. Он тащил из дома всё, что ему попадало под руку, и продавал, продолжая вести свою разгульную жизнь. Не перенесли его родители такогостыда и позора и ушли в могилу раньше времени.
Остался Омер один в пустом доме, гол как сокол, и впервые в жизни серьёзно призадумался над своим житьём-бытьём:
Кто теперь будет прясть и ткать, дом убирать, готовить обед? Видно, пора мне за ум приниматься. Ничего другого мне не остаётся, как жениться.
Взял Омер тамбур, спрятал его под жилет и отправился к дому, где жила красавица Мейра. Был уже поздний вечер. Давным-давно пропел муэдзин свою последнюю молитву. В комнате Мейры горела свечка, оттуда доносились приглушённые голоса. Постучал Омер в окно — разговор стих; ударил он по струнам, запел — свечка погасла. Значит, красавица и слышать не хочет об Омере!
Три ночи подряд ходил он и играл под её окном, а потом возвращался домой с понурой головой: ни разу Мейра не откликнулась на его песню. На четвёртую ночь молодой повеса опять пошёл петь под её окном.
«Спою в последний раз, но если она и сейчас не отзовётся, то больше моей ноги там не будет!» — решил он.
Заиграл Омер на тамбуре и запел грустным голосом:
 
Моя волшебница, тише играй!
Скользи по струнам, смычок-весельчак.
Не раз, изнемогающего от жажды и голода,
Ты кормил меня и поил
И песней своей девушек стройных
Ты ко мне подзывал.
Моя волшебница, тише играй!
Скользи по струнам, смычок-весельчак.
Здесь под окошком Мейры напрасно
Днём и ночью я с грустью вздыхаю,
Не глядят на меня красивые глаза…
 
Свечка в комнате опять погасла, но вдруг окошко открылось. От радости у Омера закружилась голова.
«Наконец-то я тронул её сердце» , — подумал несчастный певец.
— Ты что, Омер, сумасшедший или сходишь с ума? — строго спросила Мейра. — Зачем ты всю ночь торчишь под моим окном и позоришь меня? Заруби себе на носу: ничего не выйдет из того, что ты затеял?
Все надежды Омера мигом испарились.
Увидела девушка, как сник бедняга, смягчилась и добавила:
— Ах ты, неразумный! Уж не задумал ли ты жениться на мне?
— Да! — еле слышно прошептал Омер.
— Выброси эту глупость из головы, — сказала ему девушка. — В твоём доме не найдётся даже корочки хлеба, а ты хочешь жениться. Знаю, ты скажешь что мы — с одного поля ягоды! Это верно, я тоже бедная. Но ведь ты знаешь, что во всём Сараево нет девушки краше меня — об этом все говорят. Значит аллах — вечная ему слава! — уготовил мне другую, лучшую судьбу. Меня просватает какой-нибудь богач. Только знай, Омер, дорого не золото и серебро, а то, что сердцу мило. Я не променяла бы тебя и на самого завидного городского жениха, однако не могу нарушить священной родительской воли: должна я выйти замуж за того, кто не только меня прокормит, но и обеспечит спокойную старость моим родителям, ведь вся их надежда на меня От этих слов полегчало на душе у парня.
— Ну, если дело за этим стало, — сказал он, — скажи мне, какой выкуп хочет твой отец?
— Не очень большой! Стань купцом, открой лавку, чтобы мог всех нас прокормить и одеть.
— Ну хорошо! Завтра я приду к тебе и скажу, что сделал. До свидания, Мейра, покойной ночи! — попрощался Омер.
Утром отправился Омер к ростовщику Искару, другу его покойного отца. Рассказал он ему о своей беде и попросил взаймы тридцать кошельков денег.
— Я буду очень рад, если красавица Мейра станет твоей женой, — сказал Искар. — Только когда ты думаешь вернуть мне деньги?
— Через семь лет, — ответил Омер, не долго думая.
— Так! А что будет, если через семь лет ты мне не вернёшь долга? Дружба — дружбой, а деньги — врозь!
— Если я тебя обману, отрежешь от моего языка один драм! — разгорячился Омер.
— Так и быть! — согласился Искар. — Пойдём к судье и заключим наш договор: если через семь лет ты не вернёшь мне шестьдесят кошельков денег — такой у меня процент — я отрежу у тебя один драм языка.
Пошли они к судье и заключили договор честь по чести. Ростовщик отсчитал Омеру тридцать кошельков денег и пожелал ему счастливой жизни.
Начал готовиться парень к свадьбе: накупил дорогих вещей, пушистых ковров, серебряной посуды, обставил свой дом с невиданной роскошью.
Через месяц сыграли свадьбу. Пригласил Омер музыкантов и плясунов, столы ломились от всевозможных яств. Целую неделю продолжался свадебный пир. Все дивились прекрасному убранству комнат, богатому угощению.
Зажил Омер со своей молодой женой, словно бей, и думать совсем перестал о том, как вернёт такой большой долг. Истратив половину денег, он наконец занялся торговлей, как и обещал Мейре. Однако не напрасно говорят старые люди: Не берись за гуж, коль не дюж. Не лежало у Омера сердце к торговле.
Быстро пролетело шесть лет. Увидел Омер, что деньги у него на исходе и приуныл. Ночами не спит — вертится, вздыхает. От мрачных мыслей похудел Омер, согнулся в три погибели.
Спрашивает его Мейра, что с ним, а он только одно твердит:
— Оставь меня в покое! Пропала моя головушка.
А Мейра знала об уговоре с первого дня, однако молчала — всё надеялась, что её муж как-нибудь да справится.
Когда осталась одна неделя до назначенного срока, Мейра решила пойти к судье.
«Видно, мой муж так ничего и не придумает. Пойду-ка я к судье, попробую его умилостивить. На что мне муж без языка!»
Пришла она к судье, отвесила ему три глубоких поклона, оставила дорогой подарок и ушла, не сказав ни слова. Тоже самое она сделала и на другой день.
«Эта женщина не зря меня так обхаживает, — подумал судья. — Видно хочет о чём-то попросить, да не смеет, бедняжка.»
На третий день Мейра опять пришла к судье, поклонилась ему в ноги, оставила подарок и пошла обратно. А судья приказал слуге вернуть её.
— Женщина! Вот уже третий день ты приходишь ко мне, но всё не можешь решиться сказать свою просьбу. Поведай мне, что тебе надо от меня? Говори! — сказал ей судья.
А Мейра только того и ждала. Она низко поклонилась, поцеловала у судьи полу халата и сказала:
— Ах, милостивый судья! Твоя доброта мне развязала язык. У меня действительно есть к тебе просьба: позволь мне в следующую пятницу только часок посидеть на твоём месте в суде.
— О, женщина! Клянусь аллахом, что исполню твою просьбу. Если хочешь, ты можешь остаться на моём месте весь день!
Мейра поцеловала туфлю судьи, поблагодарила его и довольная ушла.
Настал назначенный день. Ни свет ни заря послал Искар своего человека к Омеру за деньгами. А откуда у Омера деньги? Он показал слуге кончик языка и сказал:
— Вот так я рассчитаюсь с твоим хозяином! — и тут же заплакал.
Вернулся слуга и передал ростовщику ответ Омера.
— Ах, так! — вскричал Искар. — Пойдём скорее к судье!
В это время Мейра пришла в суд