Я рассказала и про тебя, и они возрадовались и посылают тебе эти сласти — они из сластей будущей жизни. Вкуси же от них в конце дня».
И твой отец обрадовался великою радостью и воскликнул: «Слава Аллаха, который сделал моими братьями людей невидимого мира!» А потом он поблагодарил старуху и поцеловал ей руки из уважения и оказал девушкам величайший почет.
И минуло двадцать дней, как твой отец постился, а в конце двадцатою дня старуха пришла к нему и сказала: «Знай, о царь, я рассказала невидимым людям о нашей любви и сообщила им, что я оставила девушек у тебя, и они очень обрадовались, что красавицы находятся у царя, подобного тебе, так как они, когда видят их, усердно возносят за них молитвы, исполняемые Аллахом. Я хочу отправиться с ним к невидимым людям, чтобы их благое дыхание коснулось девушек, и, может быть, они вернутся к тебе с сокровищами земли. И по окончании твоего поста ты позаботишься об их одеждах. И те деньги, которые они тебе принесут, помогут тебе в твоих нуждах».
Услышав слова старухи, твой отец поблагодарил ее за это и сказал: «Если б я не боялся перечить тебе, я не согласился бы ни на сокровища, ни на что другое. Но когда ты уходишь с ними?» — «В двадцать седьмую ночь, — отвечала старуха, — а вернусь я к тебе в начале месяца, когда ты уже завершишь свой пост и пройдет время очищения девушек и они будут твои, под твоей властью. Клянусь Аллахом, цена каждой из этих девушек во много раз больше твоего царства». — «Я знаю это, о праведная госпожа», — ответил царь. А старуха после этого сказала: «Ты непременно должен послать со мной кого-нибудь, кто тебе дорог, чтобы он нашел утешение и получил благословение невидимых людей». — «У меня есть невольница румийка, по имени Суфия, и она меня наделила двумя детьми, девочкой и мальчиком, но они исчезли несколько лет тому назад, — отвечал царь. — Возьми ее вместе с девушками, чтобы ей досталось благословение… »
И Шахерезаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьдесят шестая ночь
Когда же настала восемьдесят шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что везирь Дандан рассказывал Дау-аль-Макану:
«И твой отец сказал старухе, когда она потребовала у него девушек: «У меня есть невольница румийка, по имени Суфия, и она меня наделила двумя детьми, девочкой и мальчиком, но они исчезли несколько лет назад. Возьми ее с собою, чтобы ей досталось благословение. Быть может, невидимые люди помолятся За нее Аллаху, чтобы он возвратил ей детей и она свиделась бы с ними».
И старуха воскликнула: «Прекрасно то, что ты сказал!» А когда твой отец стал близок к концу поста, старуха сказала ему: «О дитя мое, я отправляюсь к невидимым людям, приведи же мне Суфию».
И царь позвал ее, и она тотчас же явилась. И когда царь передал ее старухе, та присоединила ее к прочим девушкам. А затем она вышла в свою горницу и, вьшеся запечатанный кубок, подала его царю и сказала: «Когда наступит тридцатый день, пойди в баню, а потом выйди из нее, войди в одну из тех комнат, что в твоем дворце, выпей этот кубок и засни. Ты достигнешь тогда того, чего желаешь, и мир тебе от меня».
И царь обрадовался и поблагодарил старуху и поцеловал ей руки, и она сказала ему: «Поручаю тебя Аллаху». — «А когда я увижу тебя, о благочестивая госпожа? Я хотел бы не разлучаться с тобою», — сказал царь. И старуха призвала на него благословение и отправилась с невольницами и царицей Суфией.
А царь прожил после этого три дня, и показался новый месяц, и тогда царь поднялся и пошел в баню и, выйдя оттуда, вошел в одну из комнат во дворце и велел никому не входить и запер дверь. И он выпил кубок и лег спать, а мы сидели, ожидая его до конца дня, но он не вышел из комнаты. «Быть может, он устал от бани, бессонных ночей и многодневного поста и потому спит», — сказали мы и прождали его до следующего дня, но он не вышел» Тогда мы встали у дверей в комнату и начали говорить, возвысив голос, и думали, что, может, он проснется и спросит, в чем дело. Но этого не случилось. И мы сорвали дверь и вошли к нему и увидели, что он уже разложился и его мясо сгнило и кости раскрошились. И когда мы увидели его в этом состоянии, нам стало тяжело, и мы взяли кубок и нашли на его крышке кусок бумаги, на котором было написано: «Кто сделал зло, о том не будут тосковать. Таково воздаяние тому, кто строит козни дочерям царей и портит их. Мы оповещаем всякого, кто прочтете эту бумажку, что Шарр-Кан, прибыв в наш город, восстановил против нас царевну Абризу, но ему было недостаточно этою, и он взял ее от нас и привез к вам, и потом отослал с черным рабом, и тот убил ее. И мы нашли ее убитой в пустыне и брошенной на землю. Так не поступают цари. И воздаянием тому, кто это сделал, будет то, что случилось с ним. Не подозревайте никого в его убийстве: убила его ловкая распутница, имя которой Зат-ад-Давахи. И вот я забрала жену царя, Суфию, и отправилась с ней к ее родителю Афридуну, царю альКустантынии. Мы непременно нападем на вас и убьем вас и отнимем у вас ваши жилища; вы погибнете до последнего, и не останется среди вас живущих в домах или раздувающих огонь, кроме тех, кто поклоняется кресту и поясу» (148).
И, прочитав этот листок, мы узнали, что старуха обманула нас, и ее хитрость с нами удалась. И тут мы стали кричать и бить себя по лицу и плакать, но от плача не было нам никакой пользы.
И среди войск возникло разногласие о том, кого сделать над собою султаном. И некоторые хотели тебя, а другие твоего брата Шарр-Кана. И мы пребывали в несогласии целый месяц. А затем некоторые из нас объединились, и мы захотели отправиться к твоему брату Шарр-Кану и ехали до тех пор, пока не нашли тебя. Вот почему умер султан Омар ибн ан-Нуман».
Когда везирь Дандан кончил свои речи, Дау-аль Макан я сестра его Нузхат-аз-Заман заплакали, и царедворец также заплакал, а затем он сказал Дау-аль-Макану: «О царь, от плача нет никакой пользы, и польза для тебя лишь в том, чтобы укрепить свое сердце, усилить свою решимость и утвердить свое господство. Ибо, поистине, тот, то оставил подобное тебе, не умер».
И тогда Дау-аль-Макан перестал плакать и велел поставить престол перед входом в палатку. А затем он приказал выстроить войска, и царедворец встал сбоку, и все оруженосцы встали позади, а везирь Дандан впереди него. И каждый эмир и вельможа знал свое место.
А потом Дау-аль-Макан сказал везирю Дандану: «Расскажи мне о казнохранилищах моего отца». — «Слушаю и повинуюсь», — отвечал везирь и осведомил его о казнохранилищах и о сокровищах и драгоценностях, находящихся там, и показал ему, сколько в его казне денег, И Дау-аль-Макан выдал войскам деньги (149) и одарил везиря Дандана роскошным платьем и сказал ему: «Ты остаешься на своем месте». И везирь поцеловал землю меж его рук и пожелал ему долгой жизни.
Потом Дау-аль-Макан наградил эмиров, а затем он сказал царедворцу: «Покажи мне подать Дамаска, которую ты везешь с собою». И царедворец показал ему сундуки с деньгами, редкостями и драгоценными камнями.
И Дау-аль-Макан взял их и роздал войскам…
И Шахерезаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
53
Отзывы (0)