И, увидев Джаншаха, воины узнали его и, сойдя с коней, пошли пешком и приветствовали Джаншаха и поцеловали ему руки. И Джаншах шёл, предшествуемый воинами, пока не дошёл до своего отца; и когда царь Тайгамус увидел своего сына, од бросился со спиты коня и заключил Джаншаха в объятия и заплакал сильным плачем.
А затем он сел на коня, и его сын тоже сел, и воины пошли справа и слева, и они шли до тех пор, пока не пришли к берегу канала. И воины и солдаты спешились и поставили палатки, шатры и знамёна и забили в барабаны и засвистели в флейты и ударили в литавры; и заревели трубы. А затем царь Тайгамус приказал постельничим принести палатку из красного шелка и поставить её для Ситт Шамсы, и они сделали так, как он приказал. И тогда Ситт Шамса поднялась и, сняв свою одежду из перьев, пошла и дошла до этой палатки и села в ней. И когда она сидела, вдруг пришёл к ней царь Тайгамус, подле которого был его сын Джаншах. И, увидав царя Тайгамуса, Ситт Шамса поднялась на ноги и поцеловала землю меж рук царя. И царь сел и посадил своего сына Джаншаха справа, а Ситт Шамсу — слева от себя и сказал Ситт Шамсе: «Добро пожаловать!» И он спросил своего сына Джаншаха и молвил: «Расскажи мне, что случилось с тобою во время этой отлучки». И Джаншах рассказал ему обо всем, что с ним случилось, от начала до конца. И, услышав слова своего сына, царь удивился великим удивлением и, обернувшись к Ситт Шамсе, всокликнул: «Слава Аллаху, который дал тебе поддержку, и ты свела меня с моим сыном! Поистине, это и есть милость великая!..»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот пятнадцатая ночь.
Когда же настала пятьсот пятнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царь Тайгамус сказал Ситт Шамсе: „Слава Аллаху, который дал тебе поддержку, и ты свела меня с моим сыном! Поистине, это и есть милость великая! Но я хочу от тебя, чтобы ты попросила у меня чего желаешь, и я это сделаю из уважения к тебе“. — „Я прошу тебя построить дворец посреди сада, и чтобы под ним текла вода“, — сказала Ситт Шамса. И царь отвечал: „Слушаю и повинуюсь!“
И когда они разговаривали, вдруг подошла мать Джаншаха, и с нею были все жены эмиров, везирей и знатных людей в городе. А когда увидел её Джаншах, сын её, он вышел из палатки и встретил свою мать, и они постояли обнявшись некоторое время, а затем мать Джаншаха от крайней радости пролила из глаз слезы и произнесла такие два стиха:
«Налетела радость, и так сильна была она,
Что от силы счастья меня повергла в слезы.
О глаза мои, стали слезы вам привычными,
Вы плачете от счастья и от горя».
И они стали друг другу жаловаться на то, что перенесли, будучи в отдалении и мучаясь тоской, а затем родитель Джаншаха прошёл в свою палатку, а Джаншах с матерью прошли в свою палатку. И они сидели и беседовали друг с другом, и когда они сидели, вдруг пришли вестники о прибытии Ситт Шамсы, и они сказали матери Джаншаха: «Шамса идёт к тебе, и она шествует пешком и хочет тебя приветствовать». И, услышав это, мать Джаншаха поднялась на йоги и встретила Ситт Шамсу и приветствовала её, и они посидели некоторое время. А потом мать Джаншаха с Ситт Шамсой поднялись и пошли вместе с жёнами везирей и вельмож царства, и шли до тех пор, пока не дошли до палатки Ситт Шамсы, и тогда они вошли в палатку и посидели там. А царь Тайгамус роздал обильные подарки и оказал милость подданным, и он радовался своему сыну великою радостью.
И они пробыли в этом месте десять дней, проводя время за едой и питьём, в приятнейшей жизни, а после этого царь велел своим воинам уезжать и отправляться в город. И царь сел на коня, и воины и солдаты тоже сели, окружая его, и везири и царедворцы ехали справа и слева, и они ехали до тех пор, пока не вступили в город. И мать Джаншаха с Ситт Шамсой отправились в свои жилища, и город украсили наилучшим образом, и стали бить в тарелки и литавры, и в городе навешали украшений и тканей, и под копыта коней постлали роскошную парчу. И обрадовались вельможи царства и вынули все свои редкости, так что у смотрящих захватило дыхание, и накормили нищих и бедняков и устроили великое празднество, которое продолжалось десять дней. И Ситт Шамса, увидав это, обрадовалась великой радостью.
А потом царь Тайгамус прислал строителей и зодчих и сведущих людей и приказал им построить дворец в том саду, и они ответили ему вниманием и начали убирать этот дворец и завершили его наилучшим образом. И когда Джаншах узнал, что вышел приказ строить дворец, он велел строителям принести столб из белого мрамора и просверлить его и выдолбить, и придать ему вид сундука. И они это сделали, и тогда Джаншах взял одежду Ситт Шамсы, в которой она летала, и положил её в этот столб, а столб зарыл в фундамент дворца и велел строителям построить на них оводы, на которых стоял дворец.
И когда дворец был окончен, его устлали коврами, и это оказался великолепный дворец посреди сада, и каналы бежали под ним. А царь Тайгамус устроил в это время свадьбу Джаншаха, и вышел большой праздник, которому не было подобных. И Ситт Шамсу привели в этот дворец, и все присутствовавшие ушли своей дорогой, и когда Ситт Шамса вошла в этот дворец, она почувствовала запах своей одежды и перьев…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот шестнадцатая ночь.
Когда же настала пятьсот шестнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Ситт Шамса вошла в этот дворец, она почувствовала запах своей одежды из перьев, в которой она летала, и узнала, в каком месте она находится. И она захотела её взять и, дождавшись полуночи, когда Джаншах погрузился в сон, поднялась и пошла к столбу, на котором покоились своды, и стала копать рядом с ним. И она проникла к столбу, на котором находилась одежда, и, удалив свинец, который был на нем налит, вынула одежду и надела её и тотчас же полетела. Она села на верхушку дворца и сказала его обитателям: „Я хочу, чтобы вы привели ко мне Джаншаха и я бы простилась с ним“.
И Джаншаху рассказали об этом, и он пошёл к Ситт Шамсе и увидел, что она сидят на крыше дворца, одетая в свою одежду из перьев. «Как ты совершила такое дело?» — спросил он. И Ситт Шамса сказала: «О мой любимый, прохлада моего глаза и плод моего сердца, клянусь Аллахом, я люблю тебя великой любовью, и я очень радовалась, когда привела тебя в свою землю и страну и увидела твоего отца и твою мать. Если ты любишь меня, как я тебя люблю, приходи ко мне в Таким, крепость драгоценностей».
И затем, в тот же час и минуту, она взлетела и отправилась к своим родным, а Джаншах, услышав слова Ситт Шамсы, сидевшей на крыше дворца, едва не умер от горя и упал без памяти. И пошли к его отцу и осведомили его об этом, и отец его сел на коня и поехал во дворец и вошёл к своему сыну и увидел, что тот лежит на земле. И царь Тайгамус заплакал и понял, что его сын охвачен любовью к Ситт Шамсе. Он побрызгал ему на лицо розовой водой, и Джаншах очнулся и увидел рядом с собою своего отца. И он заплакал из-за разлуки со своей женой, и отец опросил его: «Что с тобою случилось, дитя моё?» И Джаншах ответил: «Знай, о батюшка, что Ситт Шамса — дочь джиннов, и я люблю её и увлечён ею и влюбился в её красоту. А у меня была её одежда, без которой она не может летать, и я взял её и спрятал в столбе, имевшем вид сундука, и залил его свинцом и вложил в фундамент дворца. И она подрыла фундамент и взяла одежду и надела её и полетела, а потом она села на крышу дворца и сказала мне: „Я люблю тебя, и я тебя привела в твою землю и страну, и ты встретился с твоим отцом и матерью. Если ты меня любишь, приходи ко мне в Такни, крепость драгоценностей“. А затем она улетела с крыши дворца и отправилась своей дорогой». — «О дитя моё, — сказал царь Тайгамус, — не обременяй себя заботой. Мы соберём людей торговли и путешествующих по странам и спросим их об этой крепости и, когда узнаем, отправимся туда и пойдём к родным Ситт Шамсы и попросим Аллаха великого, чтобы они её тебе отдали, и ты на ней женишься».
И затем царь в тот же час и минуту вышел и, призвав своих четырех везирей, оказал им: «Соберите всех, кто есть в городе из купцов и путешественников, и спросите их про Такии, крепость драгоценностей, и всякому, кто её знает и укажет к ней путь, я дам пятьдесят тысяч динаров». И, услышав эти слова, везири ответили: «Слушаем и повинуемся!» — а затем, в тот же час и минуту, они ушли и сделали так, как приказал царь. И они стали спрашивать купцов, путешествующих по странам, про Тадони, крепость драгоценностей, во никто про неё им не рассказал, и они пришли к царю и сообщили ему об этом. И, услышав их слова, царь тотчас же, в ту же минуту, поднялся и велел привести к своему сыну Джаншаху прекрасных невольниц и девушек, владеющих инструментами, и наложниц, увеселяющих тем, чему нет подобного нигде, кроме как у царей, надеясь, что, может быть, он забудет о любви к Ситт Шамсе, и ему привели тех, кого он потребовал.
А после этого царь послал разведчиков и соглядатаев во все стороны, острова и климаты, чтобы те расспросили о Такии, крепости драгоценностей, и посланные расспрашивали о ней два месяца. Но никто не рассказал им про неё, и они вернулись и осведомили царя об этом. И царь заплакал сильным плачем и пошёл к своему сыну и увидел Джаншаха среди наложниц и невольниц и обладательниц музыкальных инструментов (арфы, сантира и других), но он не забывал с ними Ситт Шамсы. «О дитя моё, — сказал ему царь, — я не нашёл никого, кто знает эту крепость, но я привёл к тебе девушек красивее Ситт Шамсы». И, услышав такие слова от своего отца, Джаншах заплакал и пролил из глаз слезы и произнёс такие два стиха:
«Терпенье ушло моё, а страсть остаётся,
И телом недужен я от страсти великой,
Когда же сведут меня дни долгие с Шамсою?
Ведь кости моя в огне разлуки истлели».
А у царя Тайгамуса была великая вражда с царём Индии; когда-то царь Тайгамус выступил против него и перебил его людей и похитил его богатства; и звали царя Индии — царь Кафид. И были у него воины, солдаты и витязи, а также была у него тысяча, богатырей, каждый из которых управлял тысячей племён, и в каждом племени из этих племён находилось четыре тысячи всадников. И было у него четыре везиря, и пребывали под его властью цари, вельможи, эмиры и многочисленные войска
38
Отзывы (0)