Винни Пух и все все все

А я думал, что вы действительно пришли по делу", — Пух и Пятачок на минутку присели… а потом поплелись дальше. Теперь ветер дул им в спину, так что им не надо было так орать.



— Кролик — он умный! — сказал Пух в раздумье.



— Да, — сказал Пятачок. — Кролик — он хитрый.



— У него настоящие Мозги.



— Да, — сказал Пятачок, — у Кролика настоящие Мозги.



Наступило долгое молчание.



— Наверно, поэтому, — сказал наконец Пух, — наверно, поэтому-то он никогда ничего не понимает!



Кристофер Робин был уже дома, и он так обрадовался друзьям, что они пробыли у него почти до обеда, и тогда они почти пообедали, то есть съели такой обед, о котором можно потом забыть) и поспешили на Пухову Опушку, чтобы успеть навестить Иа и не опоздать к Настоящему Обеду у Совы.



— Здравствуй, Иа! — весело окликнули они ослика.



— А, — сказал Иа, — заблудились?



— Что ты! Нам просто захотелось тебя навестить, — сказал Пятачок, — и посмотреть, как поживает твой дом. Смотри, Пух, он все еще стоит!



— Понимаю, — сказал Иа. — Действительно, очень странно. Да, пора бы уже кому-нибудь прийти и свалить его.



— Мы думали — а вдруг его повалит ветром, — сказал Пух.



— Ах, вот что. Очевидно, поэтому никто не стал себя утруждать. А я думал, что о нем просто позабыли.



— Ну, мы были очень рады повидать тебя, Иа, а теперь мы пойдем навестим Сову.



— Отлично. Сова необыкновенно мила. Она пролетела мимо день-два назад и даже заметила меня. Она, конечно, не сказала мне ни слова, понятное дело, но она знала, что это я. Очень любезно с ее стороны. Согревает душу.



Пух и Пятачок отодвинулись немного назад и сказали: "Ну, всего хорошего, Иа", очень стараясь не спешить, но ведь им предстоял далекий путь, и они хотели прийти вовремя.



— Всего хорошего, — сказал Иа. — Смотри, чтобы тебя не унесло ветром, маленький Пятачок. Тебя будет очень не хватать. Многие будут с живым интересом спрашивать: "Куда это унесло маленького Пятачка?" Ну, всего хорошего. Благодарю вас за то, что случайно проходили мимо.



— До свиданья, — сказали Пух и Пятачок в последний раз и двинулись к дому Совы.



Теперь ветер дул им навстречу, и уши Пятачка трепались, как флажки, изо всех сил стараясь улететь от хозяина, с великим трудом продвигавшегося вперед. Ему казалось, прошли целые часы, пока он наконец загнал свои ушки под тихие своды Леса, где они снова выпрямились и прислушались — не без волнения — к вою бури в вершинах деревьев.



— Предположим, Пух, что дерево вдруг упадет, когда мы будем как раз под ним? — спросил Пятачок.



— Давай лучше предположим, что не упадет, — ответил Пух после некоторого размышления.



Это предложение утешило Пятачка, и спустя немного времени друзья весело, наперебой, стучали и звонили у двери Совы.



— Здравствуй, Сова, — сказал Пух, — я надеюсь, мы не опоздали к… Я хочу сказать — как ты поживаешь, Сова? Мы с Пятачком решили тебя навестить, потому что ведь сегодня Четверг.



— Садись, Пух, садись, садись, Пятачок, — сказала Сова радушно. — Устраивайтесь поудобнее.



Они поблагодарили ее и устроились как можно удобнее.



— Понимаешь, Сова, мы очень спешили, чтобы поспеть вовремя к… ну, чтобы успеть повидать тебя до того, как мы уйдем.



Сова с достоинством кивнула головой.



— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — сказала она, — но не права ли я, предполагая, что на дворе весьма бурный день?



— Весьма, — сказал Пятачок, который грел свои ушки у огня, мечтая лишь о том, чтобы целым и невредимым вернуться домой.



— Я так и думала, — сказала Сова. — И вот как раз в такой же бурный день, как ныне, мой дядя Роберт, чей портрет ты видишь на стене по правую руку, Пятачок, — мой дядя Роберт, возвращаясь в поздний час с… Что это?



Раздался страшный треск.



— Берегись! — закричал Пух. — Осторожно, часы! Пятачок, с дороги! Пятачок, я на тебя падаю!



— Спасите! — закричал Пятачок. Пухова сторона комнаты медленно поднималась вверх, его кресло съезжало вниз в направлении кресла Пятачка; стенные часы плавно скользнули по печке, собирая по дороге цветочные вазы, и, наконец, все и вся дружно рухнуло на то, что только что было полом, а сейчас старалось выяснить, как оно справится с ролью стены.



Дядя Роберт, который, по-видимому, решил превратиться в коврик и захватил с собой заодно знакомую стену, налетел на кресло Пятачка в тот самый момент, когда Пятачок хотел оттуда вылезти.



Словом, некоторое время было действительно нелегко определить, где север… Потом вновь послышался страшный треск… вся комната лихорадочно затряслась… и наступила тишина.



В углу зашевелилась скатерть. Она свернулась в клубок и перекатилась через всю комнату. Потом она подскочила раза два-три и выставила наружу два уха; вновь прокатилась по комнате и развернулась.



— Пух, — сказал нервно Пятачок.



— Что? — сказало одно из кресел.



— Где мы?



— Я не совсем понимаю, — отвечало кресло.



— Мы… мы в доме Совы?



— Наверно, да, потому что мы ведь только что собирались выпить чаю и так его и не выпили.



— Ох! — сказал Пятачок. — Слушай, у Совы всегда почтовый ящик был на потолке?



— А разве он там?



— Да, погляди.



— Не могу, — сказал Пух, — я лежу носом вниз, и на мне что-то такое лежит, а в таком положении, Пятачок, очень трудно рассматривать потолки.



— Ну, в общем, он там.



— Может быть, он переехал туда? — предположил Пух. — Просто для разнообразия.



Под столом в противоположном углу комнаты поднялась какая-то возня, и Сова опять появилась среди гостей.



— Пятачок! — сказала Сова с очень рассерженным видом. — Где Пух?



— Я и сам не совсем понимаю, — сказал Пух.



Сова повернулась на звук его голоса и строго посмотрела на ту часть Пуха, которая еще была на виду.



— Пух, — с упреком сказала Сова, — это ты наделал?



— Нет, — кротко сказал Пух, — не думаю, чтобы я.



— А тогда кто же?



— Я думаю, это ветер, — сказал Пятачок. — Я думаю, твой дом повалило ветром.



— Ах, вот как! А я думала, это Пух устроил.



— Нет! — сказал Пух.



— Если это ветер, — сказала Сова, думая вслух, — то тогда Пух не виноват. Ответственность не может быть на него возложена.



С этими милостивыми словами она взлетела, чтобы полюбоваться своим новым потолком.



— Пятачок, Пятачок! — позвал Пух громким шепотом.



Пятачок склонился над ним.



— Что, Пух?



— Что, она сказала, на меня воз-ло-жено?



— Она сказала, что она тебя не ругает.



— А-а, а я думал, она говорила про… то, что на мне… А, понятно!



— Сова, — сказал Пятачок, — сойди вниз и помоги выбраться Пуху!



Сова, которая залюбовалась своим почтовым ящиком (а он был проволочный, и в двери была щель с надписью "Для писем и газет", только этой надписи сейчас не было видно, потому что она была снаружи) слетела вниз.



Вдвоем с Пятачком они долго толкали и дергали кресло, и наконец Пух вылез из-под него и смог оглядеться.



— Да! — сказала Сова. — Прелестное положение вещей!



— Что мы будем делать, Пух? Ты можешь о чем-нибудь подумать? — спросил Пятачок.



— Да, я как раз думал кое о чем, — сказал Пух. — Я думал об одной маленькой вещице. — И он запел вернее, запыхтел



        ПЫХТЕЛКУ:

        --------------

        Я стоял на носу

        И держал на весу

        Задние лапки и все остальное…

        Цирковой акробат

        Был бы этому рад,

        Но Медведь — это дело иное!

        И потом я свалился,

        А сам притворился,

        Как будто решил отдохнуть среди дня.

        И, лежа на пузе,

        Я вспомнил о Музе,

        Но она позабыла Поэта (меня).

        Что делать!…

        Уж если,

        Устроившись в кресле,

        И то не всегда мы владеем стихом, —

        Что же может вам спеть

        Несчастный Медведь,

        На которого Кресло уселось верхом!



— Вот и все! — сказал Пух.



Сова неодобрительно кашлянула и сказала, что если Пух уверен, что это действительно все, то они могут посвятить свои умственные способности Проблеме Поисков Выхода.



— Ибо, — сказала Сова, — мы не можем выйти посредством того, что обычно было наружной дверью На нее что-то упало.



— А как же еще можно тогда выйти? — тревожно спросил Пятачок.



— Это и есть та Проблема, Пятачок, решению которой я просила Пуха посвятить свои Умственные Способности.



Пух уселся на пол (который когда-то был стеной), и уставился на потолок (который некогда был другой стеной — стеной с наружной дверью, которая некогда была наружной дверью), и постарался посвятить им свои Умственные Способности.



— Сова, ты можешь взлететь к почтовому ящику с Пятачком на спине? — спросил он.



— Нет, — поспешно сказал Пятачок, — она не может, не может!



Сова стала объяснять, что такое Необходимая или Соответствующая Спинная Мускулатура. Она уже объясняла это когда-то Пуху и Кристоферу Робину и с тех пор ожидала удобного случая, чтобы повторить объяснения, потому что это такая штука, которую вы спокойно можете объяснять два раза, не опасаясь, что кто-нибудь поймет, о чем вы говорите.



— Потому что, понимаешь Сова, если бы мы могли посадить Пятачка в почтовый ящик, он мог бы протиснуться сквозь щель, в которую приходят письма, и слезть с дерева и побежать за подмогой, — пояснил Пух.



Пятачок немедленно заявил, что он за последнее время стал ГОРАЗДО БОЛЬШЕ и вряд ли сможет пролезть в щель, как бы он ни старался.



Сова сказала, что за последнее время щель для писем стала ГОРАЗДО БОЛЬШЕ специально на тот случай, если придут большие письма, так что Пятачок, вероятно, сможет.



Пятачок сказал:



— Но ты говорила, что необходимая, как ее там называют, не выдержит.



Сова сказала:



— Не выдержит, об этом нечего и думать.



А Пятачок сказал:



— Тогда лучше подумаем о чем-нибудь другом, — и первым подал пример.



А Пух вспомнил тот день, когда он спас Пятачка от потопа и все им так восхищались; и так как это выпадало ему не часто, он подумал, как хорошо было бы, если бы это сейчас повторилось, и — как обычно, неожиданно — ему пришла в голову мысль.



— Сова, — сказал Пух, — я что-то придумал.



— Сообразительный и Изобретательный Медведь! — сказала Сова.



Пух приосанился, услышав, что его называют Поразительным и Забредательным Медведем, и скромно сказал, что да, эта мысль случайно забрела к нему в голову.



И он изложил свою мысль.



— Надо привязать веревку к Пятачку и взлететь к почтовому ящику, держа другой конец веревки в клюве; потом надо просунуть бечевку сквозь проволоку и опустить ее на пол, а еще потом мы с тобой потянем изо всех сил за этот конец, а Пятачок потихоньку подымется вверх на том конце — и дело в шляпе!



— И Пятачок в ящике, — сказала Сова. — Если, конечно, веревка не оборвется.



— А если она оборвется? — спросил Пятачок с неподдельным интересом.



— Тогда мы возьмем другую веревку, — утешил его Пух.



Пятачка это не очень обрадовало, потому что хотя рваться будут разные веревки, падать будет все тот же самый Пятачок; но, увы, ничего другого никто не мог придумать…



И вот, мысленно попрощавшись со счастливым временем, проведенным в Лесу, с тем временем, когда его никто не подтягивал к потолкам на веревках, Пятачок храбро кивнул Пуху и сказал, что это Очень Умный Ппп-ппп-ппп, Умный Ппп-ппп-план.



— Она не порвется, — шепнул ободряюще Пух, — потому что ведь ты Маленькое Существо, а я буду стоять внизу, а если ты нас всех спасешь — это будет Великий Подвиг, о котором долго не забудут, и, может быть, я тогда сочиню про это Песню, и все будут говорить: "Пятачок совершил такой Великий Подвиг, что Пуху пришлось сочинить Хвалебную Песню!"



Тут Пятачок почувствовал себя гораздо лучше, и, когда все было готово и он начал плавно подниматься к потолку, его охватила такая гордость, что он, конечно, закричал бы: "Вы поглядите на меня", если бы не опасался, что Пух и Сова, залюбовавшись им, выпустят свой конец веревки.



— Поехали, — весело сказал Пух.



— Подъем совершается по заранее намеченному плану, — ободряюще заметила Сова.



Вскоре подъем был окончен. Пятачок открыл ящик и пролез внутрь, затем, отвязавшись, он начал протискиваться в щель, сквозь которую в добрые старые времена, когда входные двери были входными дверями, входило, бывало, много нежданных писем, которые хозяйка вдруг получала от некоей Савы.



Пятачок протискивал себя и протаскивал себя, и, наконец, совершив последний натиск на щель, он оказался снаружи.



Счастливый и взволнованный, он на минутку задержался у выхода, чтобы пропищать пленникам слова утешения и привета.



— Все в порядке! — закричал он в щель. — Твое дерево совсем повалилось, Сова, а на двери лежит большой сук, но Кристофер Робин с моей помощью сможет его отодвинуть, и мы принесем канат для Пуха, я пойду и скажу ему сейчас, а вниз я могу слезть легко, то есть это опасно, но я не боюсь, и мы с Кристофером Робином вернемся приблизительно через полчаса. Пока, Пух! — И, не ожидая ответа Пуха: "До свидания, Пятачок, спасибо", он исчез.



— Полчаса, — сказала Сова, устраиваясь поудобнее. — Значит, у меня как раз есть время, чтобы закончить повесть, которую я начала рассказывать, — повесть о дяде Роберте, чей портрет ты видишь внизу под собой, милый Винни. Припомним сначала, на чем я остановилась? Ах да! Был как раз такой же бурный день, как ныне, когда мой дядя Роберт… Пух закрыл глаза.









ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,



В КОТОРОЙ ИА НАХОДИТ СОВЕШНИК И СОВА ПЕРЕЕЗЖАЕТ





Винни-Пух забрел в Дремучий Лес и остановился перед домом Совы. Теперь он был совершенно не похож на дом. Теперь он выглядел просто как поваленное дерево; а когда дом начинает так выглядеть-значит, хозяину пришло время попытаться переменить адрес.



Сегодня утром Пух обнаружил у себя под дверью Таинственное Спаслание, которое гласило:



Я ищу новый адриск для



Совы ты тоже Кролик



И, пока он раздумывал, что бы это такое могло значить, пришел Кролик и прочел ему вслух.



— Я и для остальных приготовил такое письмо, — сказал Кролик. — Растолкую им, о чем речь, и все они тоже будут искать новый адриск, то есть дом для Совы. Извини, очень спешу, всего хорошего!



И он убежал.



Пух не спеша поплелся за ним. У него было дело посерьезнее, чем поиски нового дома для Совы; ему нужно было сочинить Хвалебную Песню — Кричалку — про ее прежний дом.



Ведь он обещал это Пятачку много-много дней назад, и с тех пор, когда бы они с Пятачком ни встречались, Пятачок, правда, ничего не говорил, но было сразу понятно, о чем он не говорит; и если кто-нибудь упоминал Песни (Кричалки), или Деревья или Веревки, или Ночные Бури, Пятачок сразу весь розовел, начиная с кончика носа, и поспешно заговаривал о чем-нибудь совсем другом.



"Но это не так-то легко, — сказал Винни-Пух про себя, продолжая глядеть на то, что было некогда Домом Совы. — Ведь Поэзия, Кричалки — это не такие вещи, которые вы находите, когда хотите, это вещи, которые находят на вас; и все, что вы можете сделать, — это пойти туда, где они могут вас найти".



И Винни-Пух терпеливо ждал…



— Ну, — сказал он после долгого молчания, — я могу, пожалуй, начать: "Вот здесь лежит большущий ствол", потому что ведь он же тут лежит, и посмотрю, что выйдет. Вышло вот что:



        ХВАЛЕБНАЯ ПЕСНЬ

        (кричалка)

        -----------------------

        Вот здесь лежит большущий ствол,

        А он стоял вверх головой,

        И в нем Медведь беседу вел

        С его хозяйкою (Совой).

        Тогда не знал никто-никто,

        Что вдруг случится ужас что!

        Увы! Свирепый Ураган

        Взревел — и повалил Каштан!

        Друзья мои! В тот страшный час

        Никто-никто бы нас не спас.

        Никто бы нам бы не помог,

        Когда б не Храбрый Пятачок!

         — Смелей! — он громко произнес. —

        Друзья, скорей найдите трос

        (Допустим, толстенький шпагат,

        А лучше — тоненький канат).

        И знайте: пусть грозит Беда,

        Для Смелых выход есть всегда!

        И вот герой вознесся ввысь,

        Туда, туда, где брезжил свет, —

        Сквозь щель Для Писем и Газет!

        Хоть все от ужаса тряслись

        И говорили "Ох" и "Ах", —

        Герою был неведом страх!

        О Храбрый, ХРАБРЫЙ ПЯТАЧОК!

        Дрожал ли он? О нет! О нет!

        Нет, он взлетел под потолок

        И влез в "Для писем и газет".

        Он долго лез, но он пролез

        И смело устремился в Лес!

        Да, он, как молния, мелькнул,

        Крича: — Спасите! Караул!

        Сова и Пух в плену. Беда!

        На помощь! Все-Все-Все сюда! —

        И Все-Все-Все (кто бегать мог)

        Помчались, не жалея ног!

        И вскоре Все-Все-Все пришли

        (Не просто, а на помощь к нам),

        И выход тут же мы нашли

        (Вернее, он нашелся сам).

        Так славься, славься на века

        Великий Подвиг Пятачка!



— Вот, значит, как, — сказал Пух, пропев все это трижды. — Вышло не то, чего я ожидал, но что-то вышло. Теперь надо пойти и спеть все это Пятачку.







"Я ищу новый адриск для Совы ты тоже Кролик".



— Что все это значит? — спросил Иа.



Кролик объяснил.



— А в чем дело с ее старым домом?



Кролик объяснил.



— Мне никогда ничего не рассказывают, — сказал Иа