Винни Пух и все все все

Под звонком было прибито объявление:



ПРОШУ НАЖАТЬ ЭСЛИ НЕ АТКРЫВАЮТ



А под колокольчиком другое объявление:



ПРОШУ ПАДЕРГАТЬ ЭСЛИ НЕ АТКРЫВАЮТ



Оба эти объявления написал Кристофер Робин, который один во всем Лесу умел писать. Даже Сова, хотя она была очень-очень умная и умела читать и даже подписывать свое имя — Сава, и то не сумела бы правильно написать такие трудные слова.



Винни-Пух внимательно прочел оба объявления, сначала слева направо, а потом — на тот случай, если он что-нибудь пропустил, — справа налево.



Потом, для верности, он нажал кнопку звонка и постучал по ней, а потом он подергал шнурок колокольчика и крикнул очень громким голосом:



— Сова! Открывай! Пришел Медведь.



Дверь открылась, и Сова выглянула наружу.



— Здравствуй, Пух, — сказала она. — Какие новости?



— Грустные и ужасные, — сказал Пух, — потому что Иа-Иа, мой старый друг, потерял свой хвост, и он очень убивается о нем. Будь так добра, скажи мне, пожалуйста, как мне его найти?



— Ну, — сказала Сова, — обычная процедура в таких случаях нижеследующая…



— Что значит Бычья Цедура? — сказал Пух. — Ты не забывай, что у меня в голове опилки и длинные слова меня только огорчают.

















— Ну, это означает то, что надо сделать.



— Пока она означает это, я не возражаю, — смиренно сказал Пух.



— А сделать нужно следующее: во-первых, сообщи в прессу. Потом…



— Будь здорова, — сказал Пух, подняв лапу. — Так что мы должны сделать с этой… как ты сказала? Ты чихнула, когда собиралась сказать.



— Я не чихала.



— Нет, Сова, ты чихнула.



— Прости, пожалуйста, Пух, но я не чихала. Нельзя же чихнуть и не знать, что ты чихнул.



— Ну и нельзя знать, что кто-то чихнул, когда никто не чихал.



— Я начала говорить: сперва сообщи…



— Ну вот ты опять! Будь здорова, — грустно сказал Винни-Пух.



— Сообщи в печать, — очень громко и внятно сказала Сова. — Дай в газету объявление и пообещай награду. Надо написать, что мы дадим что-нибудь хорошенькое тому, кто найдет хвост Иа-Иа.



— Понятно, понятно, — сказал Пух, кивая головой. — Кстати, насчет "чего-нибудь хорошенького", — продолжал он сонно, — я обычно как раз в это время не прочь бы чем-нибудь хорошенько подкре… — И он покосился на буфет, стоявший в углу комнаты Совы. — Скажем, ложечкой сгущенного молока или еще чем-нибудь, например, одним глоточком меду…



— Ну вот, — сказала Сова, — мы, значит, напишем наше объявление, и его расклеят по всему Лесу.



"Ложечка меду, — пробормотал медвежонок про себя, — или… или уж нет, на худой конец".



И он глубоко вздохнул и стал очень стараться слушать то, что говорила Сова.



А Сова говорила и говорила какие-то ужасно длинные слова, и слова эти становились все длиннее и длиннее… Наконец она вернулась туда, откуда начала, и стала объяснять, что написать это объявление должен Кристофер Робин.



— Это ведь он написал объявления на моей двери. Ты их видел, Пух?



Пух уже довольно давно говорил по очереди то "да", то "нет" на все, что бы ни сказала Сова. И так как в последний раз он говорил "да, да", то на этот раз он сказал: "Нет, нет, никогда!" — хотя не имел никакого понятия, о чем идет речь.



— Как, ты их не видел? — спросила Сова, явно удивившись. — Пойдем посмотрим на них.



Они вышли наружу, и Пух посмотрел на звонок и на объявление под ним и взглянул на колокольчик и шнурок, который шел от него, и чем больше он смотрел на шнурок колокольчика, тем больше он чувствовал, что он где-то видел что-то очень похожее… Где-то совсем в другом месте, когда-то раньше…



— Красивый шнурок, правда? — сказала Сова.



Пух кивнул.



— Он мне что-то напоминает, — сказал он, — но я не могу вспомнить что. Где ты его взяла?



— Я как-то шла по лесу, а он висел на кустике, и я сперва подумала, что там кто-нибудь живет, и позвонила, и ничего не случилось, а потом я позвонила очень громко, и он оторвался, и, так как он, по-моему, был никому не нужен, я взяла его домой и…



— Сова, — сказал Пух торжественно, — он кому-то очень нужен.



— Кому?



— Иа. Моему дорогому другу Иа-Иа. Он… он очень любил его.



— Любил его?



— Был привязан к нему, — грустно сказал Винни-Пух.



С этими словами он снял шнурок с крючка и отнес его хозяину, то есть Иа, а когда Кристофер Робин прибил хвост на место, Иа-Иа принялся носиться по Лесу, с таким восторгом размахивая хвостом, что у Винни-Пуха защекотало во всем теле и ему пришлось поскорее побежать домой и немножко подкрепиться.



Спустя полчаса, утирая губы, он гордо спел:



        Кто нашел хвост?

        Я, Винни-Пух!

        Около двух

        (Только по-правдашнему было около одиннадцати!)

        Я нашел хвост!



























ГЛАВА ПЯТАЯ,



В КОТОРОЙ ПЯТАЧОК ВСТРЕЧАЕТ СЛОНОПОТАМА





Однажды, когда Кристофер Робин, Винни-Пух и Пятачок сидели и мирно беседовали, Кристофер Робин проглотил то, что у него было во рту, и сказал, как будто между прочим:



— Знаешь, Пятачок, а я сегодня видел Слонопотама.



— А чего он делал? — спросил Пятачок.



Можно было подумать, что он ни капельки не удивился!



— Ну, просто слонялся, — сказал Кристофер Робин, — По-моему, он меня не видел.



— Я тоже одного как-то видел, — сказал Пятачок. — По-моему, это был он. А может, и нет.



— Я тоже, — сказал Пух, недоумевая. "Интересно, кто же это такой Слонопотам?" — подумал он.



— Их не часто встретишь, — небрежно сказал Кристофер Робин.



— Особенно сейчас, — сказал Пятачок.



— Особенно в это время года, — сказал Пух.



Потом они заговорили о чем-то другом, и вскоре пришла пора Пуху и Пятачку итти домой. Они пошли вместе. Сперва, пока они плелись по тропинке на краю Дремучего Леса, оба молчали; но когда они дошли до речки и стали помогать друг другу перебираться по камушкам, а потом бок о бок пошли по узкой тропке между кустов, у них завязался Очень Умный Разговор. Пятачок говорил: "Понимаешь, Пух, что я хочу сказать?" А Пух говорил: "Я и сам так, Пятачок, думаю". Пятачок говорил: "Но с другой стороны, Пух, мы не должны забывать". А Пух отвечал: "Совершенно верно, Пятачок. Не понимаю, как я мог упустить это из виду".



И вот, как раз когда они дошли до Шести Сосен, Пух оглянулся кругом и, убедившись, что никто не подслушивает, сказал весьма торжественным тоном:



— Пятачок, я что-то придумал.



— Что ты придумал, Пух?



— Я решил поймать Слонопотама.



Сказав это, Винни-Пух несколько раз подряд кивнул головой. Он ожидал, что Пятачок скажет: "Ну да!", или: "Да ну?", или: "Пух, не может быть!", или сделает какое-нибудь другое полезное замечание в этом духе, но Пятачок ничего не сказал.



По правде говоря, Пятачок огорчился, что не ему первому пришла в голову эта замечательная мысль.



— Я думаю поймать его, — сказал Пух, подождав еще немножко, — в западню. И это должна быть очень Хитрая Западня, так что тебе придется помочь мне, Пятачок.



— Пух, — сказал Пятачок, немедленно утешившись и почувствовав себя вполне счастливым, — я тебе, конечно, помогу. — А потом он сказал: — А как мы это сделаем?



И Пух сказал:



— В этом-то вся соль: как?



Они сели, чтобы обдумать свое предприятие.



Первое, что пришло Пуху в голову, — вырыть Очень Глубокую Яму, а потом Слонопотам пойдет гулять и упадет в эту яму, и…



— Почему? — спросил Пятачок.



— Что — почему? — сказал Пух.



— Почему он туда упадет?



Пух потер нос лапой и сказал, что, ну, наверно, Слонопотам будет гулять, мурлыкая себе под нос песенку и поглядывая на небо — не пойдет ли дождик, вот он и не заметит Очень Глубокой Ямы, пока не полетит в нее, а тогда ведь будет уже поздно.



Пятачок сказал, что это, конечно, очень хорошая Западня, но что, если дождик уже будет идти?



Пух опять почесал свой нос и сказал, что он об этом не подумал. Но тут же просиял и сказал, что, если дождь уже будет идти, Слонопотам может посмотреть на небо, чтобы узнать, скоро ли дождь перестанет, вот он опять и не заметит Очень Глубокой Ямы, пока не полетит в нее!… А ведь тогда будет уже поздно.



Пятачок сказал, что теперь все ясно, и, по его мнению, это очень-очень Хитрая Западня.



Пух был весьма польщен, услышав это, и почувствовал, что Слонопотам уже все равно что пойман.



— Но, — сказал он, — осталось обдумать только одно, а именно: где надо выкопать Очень Глубокую Яму?



Пятачок сказал, что лучше всего выкопать яму перед самым носом Слонопотама, как раз перед тем, как он в нее упадет.



— Но ведь он тогда увидит, как мы ее будем копать, — сказал Пух.



— Не увидит! Ведь он будет смотреть на небо!



— А вдруг он случайно посмотрит вниз? — сказал Пух. — Тогда он может обо всем догадаться…



Он долго размышлял, а потом грустно добавил:



— Да, это не так просто, как я думал. Наверно, поэтому Слонопотамы так редко попадаются…



— Наверно, поэтому, — согласился Пятачок.



Они вздохнули и поднялись, а потом, вытащив друг из друга немножко колючек, опять сели, и все это время Пух говорил себе: "Эх, эх, если бы только я умел думать!…" Винни в глубине души был уверен, что поймать Слонопотама можно, надо только, чтобы у охотника в голове был настоящий ум, а не опилки…



— Предположим, — сказал он Пятачку, — ты бы хотел поймать меня. Как бы ты за это взялся?



— Ну, — сказал Пятачок, — я бы вот как сделал: я бы сделал западню, и я бы поставил туда приманку — горшок меду. Ты бы его учуял и полез бы за ним, и…



— Да, я бы полез за ним туда, — взволнованно сказал Пух, — только очень осторожно, чтобы не ушибиться, и я бы взял этот горшок с медом, и сперва я бы облизал только края, как будто там больше меда нет, понимаешь, а там отошел бы в сторону и подумал о нем немножко, а потом я бы вернулся и начал бы лизать с самой середины горшка, а потом…



— Ну ладно, успокойся, успокойся. Главное — ты был бы в ловушке, и я бы мог тебя поймать. Так вот, первым делом надо подумать о том, что любят Слонопотамы. По-моему, желуди, верно? У нас сейчас их очень много… Эй, Пух, очнись!



Пух, который тем временем совсем размечтался о меде, очнулся и даже подскочил и сказал, что мед гораздо приманочней, чем желуди. Пятачок был другого мнения, и они чуть было не поспорили об этом; но Пятачок вовремя сообразил, что если они будут класть в ловушку желуди, то желуди придется собирать ему, Пятачку, а если они положат туда мед, то его достанет Пух. Поэтому он сказал: "Очень хорошо, значит, мед!" — в тот самый момент, когда Пух тоже об этом подумал и собирался сказать: "Очень хорошо, значит, желуди".



— Значит, мед, — повторил Пятачок для верности. — Я выкопаю яму, а ты сходишь за медом.



— Отлично, — сказал Пух и побрел домой.



Придя домой, он подошел к буфету, влез на стул и достал с верхней полки большой-пребольшой горшок меду. На горшке было написано "М и о т", но, чтобы удостовериться окончательно, Винни-Пух снял с него бумажную крышку и заглянул внутрь. Там действительно был мед.



— Но ручаться нельзя, — сказал Пух. — Я помню, мой дядя как-то говорил, что он однажды видел сыр точь-в-точь такого же цвета.



Винни сунул в горшок мордочку и как следует лизнул.



— Да, — сказал он, — это он. Сомневаться не приходится. Полный горшок меду. Конечно, если только никто не положил туда на дно сыру — просто так, шутки ради. Может быть, мне лучше немного углубиться… на случай… На тот случай, если Слонопотамы не любят сыру… как и я… Ах! — И он глубоко вздохнул. — Нет, я не ошибся. Чистый мед сверху донизу!



Окончательно убедившись в этом, Пух понес горшок к западне, и Пятачок, выглянув из Очень Глубокой Ямы, спросил: "Принес?" А Пух сказал: "Да, но он не совсем полный"