— Говорят, а Аллах лучше знает, — сказал Бахрам, — что был в городе Куфе (255) один человек, из знатных его обитателей, которого звали ар-Раби ибн Хатим, и обладал он большими деньгами и жил привольно. И достался ему ребенок, которого он назвал Нимат-Аллах (256).
И вот в некий день был он на площадке работорговцев и вдруг увидел невольницу, выставленную для продажи, и на руках у нее была маленькая рабыня редкой красоты и прелести. И ар-Раби сделал знак работорговцу и спросил его: "За сколько идут эта невольница и ее дочь?" — и работорговец ответил: "За пятьдесят динаров!" — "Напиши условие, возьми деньги и отдай их ее владельцу", — сказал ар-Раби. И потом он отдал работорговцу цену девушки и дал ему плату за посредничество и, взяв невольницу и ее дочь, отправился с ними домой.
И когда его жена, дочь его дяди, увидела невольницу, она спросила: "О сын дяди, что это за невольница?" — и ар-Раби ответил: "Я купил ее, желая иметь эту маленькую, что у нее на руках. Знай, когда она вырастет, не будет в землях арабов и неарабов ей подобной, и никого лучше ее".
И дочь его дяди сказала: "Прекрасно то, что ты решил!" — а затем она спросила невольницу: "Как твое имя?" — "О госпожа, мое имя Тауфик", отвечала невольница. "А как имя твоей дочери?" — спросила жена ар-Раби, и невольница отвечала: "Сад". И жена ар-Раби воскликнула: "Ты сказала правду! Ты счастлива, и счастлив тот, кто тебя купил!"
"О сын моего дяди, как ты ее назовешь?" — спросила она потом. И ар-Раби ответил: "Как ты выберешь", — и тогда она сказала: "Назовем ее Нум" (257), — и ар-Раби воскликнул: "Прекрасно то, что ты придумала!"
И маленькая Нум воспитывалась с Нимой, сыном арРаби, в одной колыбели, пока они не достигли возраста десяти лет. И каждый из них был красивее другого, и мальчик стал называть ее: сестрица, а она называла его: братец.
А потом ар-Раби обратился к своему сыну Ниме, когда тот достиг этого возраста, и сказал ему: "О дитя мое, Нум тебе не сестра, наоборот, она твоя невольница, и я купил ее на твое имя, когда ты был в колыбели. Не зови же ее с этого дня своей сестрой". И Нима сказал своему отцу:
"Если так, я женюсь на ней", — и затем он вышел к своей матери и осведомил ее об этом, и та сказала: "О дитя мое, она твоя невольница". И Нима ибн ар-Раби вошел к этой невольнице и полюбил ее, и над ними прошло несколько лет, и пребывали они в таком положении. И не было в Куфе девушки красивее Нум и приятнее и изящнее ее.
Она выросла и читала Коран, изучила науки и узнала способы игры на инструментах, и сделалась искусной в пении и владении увеселяющими инструментами, так что превзошла всех людей своего века.
И в один день из дней она сидела со своим мужем Нимой, сыном ар-Раби, в покоях питья, и, взяв лютню, натянула ее струны и развеселилась и, заведя напев, произнесла такое двустишие:
"Когда ты — владыка мой, чьей милостью я живу,
И меч мой, срубающий превратностей голову,
Не нужно ни Звида мне, ни Амра (258) в защитники
Тебя лишь, когда тесны вдруг станут пути мои",
И Нима пришел в великий восторг и сказал ей: "Ради моей жизни, о Нум, спой нам под бубен и музыкальные инструменты!" И она затянула напев и пропела такие стихи:
"Поклянусь я тем, у кого в руках узда моя
Не послушаюсь я в любви к нему хулящих.
И хулителей рассержу я всех, повинуясь вам,
И расстанусь я с наслажденьями покоя.
И вырою для страсти к вам посреди души
Могилу я, и знать не будет сердце".
И юноша воскликнул: "От Аллаха твой дар, о Нум!"
И пока они пребывали в приятнейшей жизни, вдруг сказал аль-Хаджжадж (259) во дворце наместничества: "Я обязательно должен ухитриться захватить эту невольницу, которую зовут Нум, и отослать ее к повелителю правоверных, Абд-аль-Мелику ибн Мервану, так как в его дворце не найдется никого, кто бы был ей подобен и пел лучше ее".
И он позвал старуху надсмотрщицу и сказал ей: "Пойди в дом ар-Раби и повидайся с невольницей Нум и найди способ захватить ее, так как на лице земли не найдется ей подобной". И старуха вняла тому, что сказал альХаджжадж, и когда наступило утро, она надела свою шерстяную одежду и повесила себе на шею четки, где число зерен было тысячи, и взяла в руки посох и йеменский бурдюк… "
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести тридцать восьмая ночь
Когда же настала двести тридцать восьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что старуха вняла тому, что сказал аль-Хаджжадж, и когда наступило утро, она надела свою шерстяную одежду и повесила себе на шею четки, где число зерен было тысячи, и, взяв в руки посох и йеменский бурдюк, пошла восклицая: "Слава Аллаху и хвала Аллаху! Нет бога, кроме Аллаха! Аллах велик! Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!"
И она все время славила Аллаха и молилась (а сердце ее было полно козней и хитростей), пока не достигла дома Нимы ибн ар-Раби ко времени полуденной молитвы.
И она постучала в дверь, и привратник открыл ей и спросил ее: "Чего ты хочешь?" — и старуха ответила: "Я нищенка богомолица, и меня настигла полуденная молитва, и я хочу помолиться в этом благословенном месте". "О старуха, — ответил привратник, — это дом Нимы ибн ар-Раби, а не собор и не мечеть". И старуха молвила: "Я знаю, что нет собора или мечети, подобного дому Пимы ибн ар-Раби; я надсмотрщица из дворца повелителя правоверных и ушла, чтобы молиться и странствовать". — "Я не дам тебе войти", — сказал привратник. Разговоры между ними умножились, и старуха вцепилась в привратника и воскликнула: "Помешают ли подобной мне войти в дом Нимы ибн ар-Раби, когда я захожу в дома эмиров и вельмож?"
И вдруг вышел Нима и, услыхав их разговор, засмеялся и велел старухе войти за ним, и он вошел, а старуха вошла сзади, и Нима привел ее к Нум. И старуха приветствовала ее наилучшими приветствиями, а увидя Нум, она оторопела и изумилась ее чрезмерной красоте и сказала ей: "О госпожа, призываю на тебя защиту Аллаха, который сравнял тебя с твоим господином в отношении красоты и прелести".
И затем старуха встала в михрабе и принялась кланяться, падать ниц и молиться, и прошел день, и пришла ночь с ее мраком, и тогда девушка сказала: "О матушка, дай отдых твоим ногам на часок", — а старуха ответила:
"О госпожа, кто ищет жизни будущей, тот утомляет себя в здешней жизни, а кто не утомляет себя в здешней жизни, тому не достичь обиталища чистых в жизни будущей".
Потом Нум подала старухе еду и сказала ей: "Поешь моего кушанья и помолись за меня о прощении и милости", а старуха сказала ей: "О госпожа, я пощусь, а что до тебя, то ты женщина, которой подобает есть, пить и радоваться, и Аллах простит тебя. Ведь сказал Аллах великий: "Кроме тех, кто раскается и совершит дело праведное".
И девушка просидела со старухой, разговаривая, некоторое время, а потом Нум сказала Ниме: "О господин, упроси эту старуху остаться на время с нами. У нее на лице следы благочестия". — "Очисти ей место, куда бы она могла уходить для молитвы, и не давай никому входить к ней, — отвечал Нима. — Может быть, Аллах, славный и великий, поможет нам через ее благословение и не разлучит нас".
И после этого старуха провела ночь, молясь и читая Коран до утра, а когда Аллах засветил утро, она пришла к Ниме и Нум и пожелала им доброго утра и сказала: "Поручаю вас Аллаху". — "Куда ты идешь, о матушка? спросила ее Нум. — Мой господин приказал мне освободить для тебя помещение, где бы ты всегда могла поклоняться богу и молиться". — "Да сохранит его Аллах, и да продлит он свое благоволение к вам! — отвечала старуха. — Я хочу, чтобы вы наказали привратнику не мешать мне входить к вам; если захочет Аллах великий, я пойду странствовать по чистым местам и стану за вас молиться, после поклонения богу и молитвы, каждый день и каждый вечер".
И потом старуха вышла из дома, а девушка Нум плакала о разлуке с нею, и не знала, по какой причине она к ней пришла. И старуха отправилась к аль-Хаджжаджу и пришла к нему, и тот спросил: "Что идет за тобою?" — а старуха сказала: "Я посмотрела на эту невольницу и увидела, что женщины не рожали в ее время никого лучше ее". И аль-Хаджжадж воскликнул: "Если ты сделаешь то, что я тебе приказал, тебе достанется от меня обильное благо". — "Я хочу от тебя полный месяц сроку", — сказала старуха, и аль-Хаджжадж отвечал: "Я даю тебе сроку месяц". Тогда старуха стала заходить в дом Нимы и его невольницы Нум… "
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести тридцать девятая ночь
Когда же настала двести тридцать девятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, старуха стала заходить в дом Нимы и Нум, и они оказывали ей все большее уважение. И старуха непрестанно, и вечером и утром, была у них, и все в доме говорили ей: "Добро пожаловать!"
И наконец, в один из дней, старуха осталась с девушкой наедине и сказала ей: "О госпожа моя, клянусь Аллахом, когда я прибуду в пречистые места, я буду за тебя молиться, и мне хотелось бы, чтобы ты была со мной и повидала старцев, достигших единения с Аллахом, и они помолились бы за тебя о том, чего ты хочешь".
И невольница Нум сказала ей: "Ради Аллаха, о матушка, возьми меня с собой", — тогда старуха ответила: "Попросись у твоей свекрови, матери Нимы". И девушка сказала своей свекрови: "О госпожа, попроси у моего господина, чтобы он пустил нас с тобою выйти в какой-нибудь день, вместе с моей матушкой-старушкой, чтобы помолиться и призвать Аллаха вместе с факирами в почитаемых местах". А когда пришел Нима и сел, старуха подошла к нему и стала целовать ему руки и просить его, но он не позволял ей этого и не дал своего согласия.
И старуха благословила его и вышла из дома.
Когда же настал следующий день, старуха пришла (а Нимы не было в доме) и, обратившись к невольнице Нум, сказала ей: "Мы молились за тебя вчера; поднимайся сейчас же — ты прогуляешься и вернешься прежде, чем придет твой господин". И девушка сказала своей свекрови: "Прошу тебя ради Аллаха, позволь мне выйти с этой праведной женщиной, я посмотрю на друзей Аллаха в почитаемых местах и скоро вернусь, прежде чем придет мой господин". — "Я боюсь, что узнает твой господин", — сказала мать Нимы, но старуха воскликнула:
"Клянусь Аллахом, я не дам ей присесть на землю! Она будет смотреть, стоя на ногах, и не замешкается".
И старуха увела девушку хитростью и привела ее во дворец аль-Хаджжаджа и осведомила его о приходе девушки, поместив ее сначала в комнату. И аль-Хаджжадж пришел и посмотрел на нее и увидал, что она прекраснее всех людей своего времени и что он не видывал ей подобной. И Нум, увидав аль-Хаджжаджа, закрыла от него лицо, а аль-Хаджжадж, не оставив ее, сейчас же позвал царедворца и, отрядив с ним пятьдесят всадников, велел ему взять девушку, посадить ее на быстрого верблюда, отправиться с ней в Дамаск и вручить ее повелителю правоверных Абд-аль-Мелику ибн Мервану. И он написал халифу письмо и сказал царедворцу: "Отдай ему это письмо, возьми ответ и поторопись вернуться ко мне".
И царедворец поспешно взял девушку, посадил ее на верблюда и выехал, и отправился с нею, и девушка плакала от разлуки со своим господином. И они прибыли в Дамаск, и царедворец попросил разрешения войти к повелителю правоверных, и когда тот разрешил, царедворец вошел к нему и рассказал историю с невольницей, и халиф отвел ей комнату. А потом халиф вошел в свой харим, увидал свою жену и сказал ей: "Аль-Хаджжадж купил мне невольницу из дочерей вельмож Куфы за десять тысяч динаров и прислал мне это письмо, а вместе с письмом прибыла невольница". И жена халифа сказала ему… "
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до двухсот сорока
Когда же настала ночь, дополняющая до двухсот сорока, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царь рассказал своей жене историю невольницы, его жена сказала ему: "Да увеличит Аллах к тебе свою милость!"
А потом сестра халифа Абд-аль-Мелика вошла к невольнице и, увидав ее, воскликнула: "Клянусь Аллахом, не будет обманут тот, в чьем жилище ты находишься, хотя бы цена за тебя была сто тысяч динаров!" И невольница Нум спросила ее: "О светлоликая, какого царя этот дворец и какой это город?" — и сестра халифа ответила:
"Это город Дамаск, а этот дворец — дворец моего брата, повелителя правоверных, Абд-аль-Мелика ибн Мервана".
"Ты как будто не знаешь этого?" — спросила она потом, и девушка ответила: "Клянусь Аллахом, госпожа, это было мне неведомо". — "А тот, кто продал тебя и получил за тебя деньги, не осведомил тебя о том, что тебя купил халиф?" — воскликнула сестра халифа, и девушка, услышав эти слова, стала лить слезы и заплакала, и сказала про себя: "Удалась против меня хитрость!" И потом она подумала: "Если я стану говорить, никто мне не поверит. Лучше я буду молчать и потерплю, зная, что помощь Аллаха близка". И она поникла головой от стыда, и щеки у нее покраснели от следов путешествия и солнца.
И сестра халифа оставила ее на этот день, а на другой день она пришла с материей и ожерельями из драгоценных камней и одела девушку. И тогда повелитель правоверных вошел и сел с нею рядом, и сестра его сказала ему: "Посмотри на эту девушку, которой Аллах даровал совершенную красоту и прелесть". — "Сними с лица покрывало", — приказал халиф Нум, но она не сняла покрывала с лица, и халиф не увидал ее лица, а увидал только ее руки, и любовь к ней запала в его сердце. "Я войду к ней только через три дня, когда она с тобой подружится", — сказал он своей сестре и, поднявшись, вышел от девушки, и девушка принялась раздумывать о своем деле и вздыхать от разлуки со своим господином Нимой.
А когда пришла ночь, девушка заболела горячкой и не стала ни есть, ни пить, и ее лицо и прелести изменились. И халифа осведомили об этом, и ему стало тяжко из-за девушки, и он направил к ней врачей и людей проницательных, но никто не знал, как ее лечить.
Вот что было с нею. Что же касается ее господина, Нима, то он пришел домой и сел на постель и позвал: "Нум!" — но она ему не ответила
56
Отзывы (0)