– Я хотел сказать: «Хватит об этом! Скажи ка мне лучше, что ты будешь делать дальше! Ты ведь не собираешься всю жизнь здесь сидеть!»
– И все это в одном слове? – сказала задумчиво Алиса. – Не слишком ли это много для одного!
– Когда одному слову так достается, я всегда плачу ему сверхурочные, – сказал Шалтай Болтай.
– Ах, вот как, – заметила Алиса.
Она совсем запуталась и не знала, что и сказать.
– Посмотрела бы ты, как они окружают меня по субботам, – продолжал Шалтай, значительно покачивая головой. – Я всегда сам выдаю им жалованье.
(Алиса не решилась спросить, чем он им платит, поэтому и я ничего не могу об этом сказать.)
– Вы так хорошо объясняете слова, сэр, – сказала Алиса. – Объясните мне, пожалуйста, что значит стихотворение под названием «Бармаглот».
– Прочитай ка его, – ответил Шалтай. – Я могу тебе объяснить все стихи, какие только были придуманы, и кое что из тех, которых еще не было!
Это обнадежило Алису, и она начала:
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве.
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
– Что же, хватит для начала! – остановил ее Шалтай. – Здесь трудных слов достаточно! Значит, так: «варкалось» – это четыре часа пополудни, когда пора уже варить обед.
– Понятно, – сказала Алиса, – а «хливкие»?
– «Хливкие» – это хлипкие и ловкие. «Хлипкие» значит то же, что и «хилые». Понимаешь, это слово как бумажник. Раскроешь, а там два отделения! 91 Так и тут – это слово раскладывается на два!
– Да, теперь мне ясно, – заметила задумчиво Алиса. – А «шорьки» кто такие?
– Это помесь хорька, ящерицы и штопора!
– Забавный, должно быть, у них вид!
– Да, с ними не соскучишься! – согласился Шалтай. – А гнезда они вьют в тени солнечных часов. А едят они сыр.
– А что такое «пырялись»?
– Прыгали, ныряли, вертелись!
– А «нава», – сказала Алиса, удивляясь собственной сообразительности. – Это трава под солнечными часами, верно?
– Ну да, конечно! Она называется «нава», потому что простирается немножко направо… немножко налево…
– И немножко назад! – радостно закончила Алиса 93.
– Совершенно верно! Ну, а «хрюкотали» это хрюкали и хохотали… или, может, летали, не знаю. А «зелюки» это зеленые индюки! Вот тебе еще один бумажник!
– А «мюмзики» – это тоже такие зверьки? – спросила Алиса. – Боюсь, я вас очень затрудняю.
– Нет, это птицы! Бедные! Перья у них растрепаны и торчат по все стороны, будто веник… Ну а насчет «новы» я и сам сомневаюсь. По моему, это значит «далеко от дома». Смысл тот, что они потерялись. Надеюсь, ты теперь довольна ! Где ты слышала такие мудреные вещи?
– Я прочитала их сама в книжке, – ответила Алиса. – А вот Траляля… да, кажется, Траляля, читал мне стихи, так они были гораздо понятнее!
– Что до стихов, – сказал Шалтай и торжественно поднял руку, – я тоже их читаю не хуже других. Если уж на то пошло…
– Ах, нет, пожалуйста, не надо, – торопливо сказала Алиса.
Но он не обратил на ее слова никакого внимания.
– Вещь, которую я сейчас прочитаю, – произнес он, – была написана специально для того, чтобы тебя развлечь.
Алиса поняла, что придется ей его выслушать. Она села и грустно сказала:
– Спасибо.
Зимой, когда белы поля,
Пою, соседей веселя.
– Это так только говорится, – объяснил Шалтай. – Конечно, я совсем не пою.
– Я вижу, – сказала Алиса.
– Если ты видишь , пою я или нет, значит, у тебя очень острое зрение, – ответил Шалтай.
Алиса промолчала.
Весной, когда растет трава,
Мои припомните слова.
– Постараюсь, – сказала Алиса.
А летом ночь короче дня,
И, может, ты поймешь меня.
Глубокой осенью в тиши
Возьми перо и запиши.
– Хорошо, – сказала Алиса. – Если только я к тому времени их не позабуду.
– А ты не можешь помолчать? – спросил Шалтай. – Несешь ерунду – только меня сбиваешь.
В записке к рыбам как то раз
Я объявил: «Вот мой приказ».
И вскоре (через десять лет)
Я получил от них ответ.
Вот что они писали мне:
«Мы были б рады, но мы не…»
– Боюсь, я не совсем понимаю, – сказала Алиса.
– Дальше будет легче, – ответил Шалтай Болтай.
Я им послал письмо опять:
«Я вас прошу не возражать!»
Они ответили: «Но, сэр!
У вас, как видно, нет манер!»
Сказал им раз, сказал им два
Напрасны были все слова.
Я больше вытерпеть не мог.
И вот достал я котелок…
(А сердце – бух, а сердце – стук),
Налил воды, нарезал лук.
Тут Некто из Чужой Земли
Сказал мне: «Рыбки спать легли».
Я отвечал: «Тогда пойди
И этих рыбок разбуди».
Я очень громко говорил,
Кричал я из последних сил.
Шалтай Болтай прокричал последнюю строчку так громко, что Алиса подумала:
– Не завидую я этому чужестранцу!
Но он был горд и был упрям, И он сказал: «Какой бедлам!»
Он был упрям и очень горд, И он воскликнул: «Что за черт!»
Я штопор взял и ватерпас, Сказал я: «Обойдусь без вас!»
Я волновался неспроста – Дверь оказалась заперта.
Стучал я в дверь, стучал в окно И достучался бы я, но…
Наступило долгое молчание.
– И это все? – спросила робко Алиса.
– Да, – сказал Шалтай Болтай. – Прощай!
Этого Алиса не ожидала, но после такого прозрачного намека оставаться было бы невежливо. Она встала и протянула Шалтаю руку.
– До свидания, – сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал бодро. – Надеюсь, мы еще встретимся.
– Даже если встретимся , я тебя все равно не узнаю, – недовольно проворчал Шалтай и подал ей один палец. – Ты так похожа на всех людей!
– Обычно людей различают по лицам, – заметила задумчиво Алиса.
– Вот я и говорю, – сказал Шалтай Болтай. – Все на одно лицо: два глаза (и он дважды ткнул большим пальцем в воздухе)… в середине – нос, а под ним – рот. У всех всегда одно и то же! Вот если бы у тебя оба глаза были на одной стороне, а рот на лбу, тогда я, возможно , тебя бы запомнил.
– Но это было бы так некрасиво! – возразила Алиса.
В ответ Шалтай Болтай только закрыл глаза и сказал:
– Попробуй – увидишь!
Алиса немножко подождала, не скажет ли он еще что нибудь, но он не открывал глаз и вел себя так, словно ее здесь и не было.
– До свидания, – сказала она снова и, не получив ответа, тихонько пошла прочь.
Она шла и шептала:
– В жизни не встречала такого препротивнейшего…
Она остановилась и громко повторила это слово – оно было такое длинное, что произносить его было необычайно приятно.
– В жизни не встречала такого препротивнейшего…
Но ей не суждено было закончить эту фразу: страшный грохот прокатился по лесу.
Глава VII ЛЕВ И ЕДИНОРОГ
В тот же миг по лесу побежала королевская рать – солдаты бежали сначала по двое и по трое, потом десятками и сотнями и, наконец, огромными толпами, так что, казалось, весь лес наполнился ими; Алиса испугалась, как бы ее не затоптали, и, спрятавшись за дерево, смотрела на них.
Никогда в жизни ей не доводилось видеть солдат, которые так плохо бы держались на ногах: они то и дело спотыкались и падали, а стоило одному из них упасть, как на него тут же валился еще десяток, так что вскоре по всему лесу солдаты валялись кучами.
За солдатами появилась королевская конница. У коней все же было по четыре ноги, но и они порой спотыкались, и, если уж конь спотыкался, всадник – такое уж, видно, тут было правило – тотчас летел на землю. В лесу началась кутерьма, и Алиса рада была выбраться на полянку, где она увидела Белого Короля – он сидел на земле и что то торопливо писал в записной книжке.
– Я послал всю королевскую конницу и всю королевскую рать! – воскликнул Король радостно, завидев Алису. – Ты шла лесом, милая? Ты их, наверное, видела?
– Да, видела, – сказала Алиса. – Как тут не увидеть. Их там целые тысячи!
– Точнее, четыре тысячи двести семь человек, – сказал Король, заглянув в записную книжку. – Я оставил себе только двух коней – они мне нужны для игры 94. И двух гонцов я тоже не послал – они в городе. Я жду их с минуты на минуту. Взгляни ка на дорогу! Кого ты там видишь?
– Никого, – сказала Алиса.
– Мне бы такое зрение! – заметил Король с завистью. – Увидеть Никого! Да еще на таком расстоянии! А я против солнца и настоящих то людей с трудом различаю!
Но Алиса его не слушала: она не отрываясь смотрела из под руки на дорогу.
– Там кто то идет! – сказала она наконец. – Только очень медленно. И как то странно!
(Гонец прыгал то на одной ножке, то на другой, а то извивался ужом, раскинув руки, как крылья.)
– A a! – сказал Король. – Это Англосаксонский Гонец со своими англосаксонскими позами 95. Он всегда так, когда думает о чем нибудь веселом. А зовут его Зай Атс 97.
– «Мою любовь зовут на З », – быстро начала Алиса 98. – Я его люблю, потому что он Задумчивый. Я его боюсь, потому что он Задира. Я его кормлю… Запеканками и Занозами. А живет он…
– Здесь, – сказал Король, и не помышляя об игре: пока Алиса искала город на З, он в простоте душевной закончил ее фразу.
– А второго гонца зовут Болванc Чик, – прибавил Король
433
Отзывы (0)