Силач Янош

А ведь совсем обносился: исподнего и того на нем не было. И каравая белого не пожелал откушать, и от мяса жареного нос воротил: мясо он, вишь, сырым только ест — целого кабана слопал, не поперхнулся. Я говорю, домой, мол, пора, а он все «рано» да «рано» , еле привел. Нет, был бы я старостой, сей минут от ворот поворот ему дал бы.
— Твоя правда, сынок, гони ты его, да подальше, чтоб в селе и духу его не было,- заторопился староста, лишь бы от медведя избавиться.
Пошел Янош во двор, взял медведя за ухо, вывел за околицу.
— А ну, ступай,- говорит,- дядя Михай, куда глаза глядят. Подхватился мишка и прямо к лесу дунул, только его и видели. «Ну,- думает староста,- от медведя я освободился, но вот с дикими свиньями как управиться? Эх, сколько их, видимо-невидимо!» Позвал староста Яноша и говорит ему:
— Вижу я, сынок, свиньи-то у нас в теле, забей ты их всех на рассвете.
Встал Янош ранехонько, еще и заря не занялась, всех свиней забил, начал одну за другой на огне палить. К утру что было у старосты соломы — ни соломинки не осталось.
Староста говорит:
— Что ж, сынок, ступай к губернатору, попроси у него чуток соломы взаймы.
Янош пошел к губернатору, тот ему говорит:
— Ступай, сынок, в лес мой, увидишь там бо-ольшой стог соломы, бери оттуда столько, сколько унести сможешь.
Пошел Янош куда приказали, приподнял стог с одной стороны, подлез под него и поволок целиком. У ворот, однако, остановился — не пролазит стог, отодвинул в сторону половину ворот и дальше стог волочит. Когда мимо дверей губернаторских шел, крикнул:
— Благодарствуем, господин губернатор!
— Эй! — закричал губернатор.- Стой, остановись, негодяй, ты же всю мою солому забрал!
Но Янош и не оглянулся, приволок стог к старосте да всю солому и сжег.
«Что ж,- думает староста,- от медведя освободился, от свиней диких тоже, теперь от Яноша бы избавиться».
Думал-думал и придумал, как парня погубить. Был у него во дворе глубокий колодец, уже высохший, на нем лежал жернов огромный, какой и дюжине мужиков не сдвинуть.
Староста Яношу говорит:
— Сдвинь жернов в сторону и сложи в колодец свинину да сало, чтоб не попортились.
Янош одной рукой жернов в сторону сдвинул и спустился в колодец, чтоб мясо принимать, какое ему двадцать четыре работника подавали. Да только недолго работа шла. Староста мигнул, поднатужились двадцать четыре работника и жерновом каменным опять колодец накрыли. Янош ждал-ждал внизу — никто не подает ему мясо, не дождался и полез поглядеть, что они там наверху делают. Лезет, лезет, вдруг голова во что-то уперлась. Глядит, а это жернов. «Ну что ж,- думает Янош, — малость великоваты поля у шляпы, дак ведь у кого какая шляпа есть, ту и надевает». Дырка в середине жернова как раз по голове пришлась, сунул он в нее голову да вместе с жерновом на свет божий вылез, утра доброго всем пожелал.
— С добрым утречком,- говорит старосте.- А за шляпу, конечно, спасибо, да только мне солнце не во вред, ни к чему мне шляпа с эдакими полями.
Староста злой стоит, не знает, что уж придумать такое, чтобы Я ноша извести. А тут весть пришла: надобно либо самому в войско идти, либо кого послать за себя, француза воевать. Обрадовался староста: вот и способ от Яноша избавиться! Дал он ему белого коня, пропитания на месяц целый, еще и денег не пожалел, две монетки дал по двадцать крайцаров.
Вскочил Янош на коня и только тогда спросил:
— А делать-то что там надо, господин староста?
— Ничего делать не надо, сынок, только драться.
— Ну, ежели только драться, то благослови вас бог за доброту, господин староста.
И поехал Янош все вперед да вперед, ни разу не остановился, пока до самой войны не доехал. Как раз подгадал, когда оба войска пальбу открыли великую. Соскочил Янош с коня, стреножил его и пустил попастись, сам же развел костер, воду в котелке вскипятил, мамалыгу варить стал. Только мамалыга закипела, забулькала, вражье войско надумало по костерищу его палить, одно ядро пушечное совсем рядом с Яношем упало.
— Эй, вы там, не стреляйте сюда! — закричал Янош.- Люди здесь! Да только неприятель слушать Яноша не стал, пули, ядра так вокруг и запрыгали, словно градины. Опять покричал им Янош:
— Сказано вам, сюда не швыряйтесь, не то глядите: ежели в меня попадете либо мамалыгу попортите, несдобровать вам!
Не успел он договорить толком, бахнуло ядро прямо в костер, все напрочь снесло — мамалыгу, дрова, будто ничего и не было. Тут терпение у Яноша кончилось, вскочил он на ноги, молодое дерево буковое с корнями вырвал и кинулся с ним на вражье войско: в одну сторону махнет — пол-армии нет, в другую — еще пол-армии нет; кто мертвым упал, кто бежит со всех ног, ни одной вражьей души на поле не осталось.
— Говорил же я вам! — попенял им Янош, с делом покончив.
И пошел опять огонь разводить, мамалыгу готовить. Мамалыга вышла на славу, дух от нее по всему лесу идет.
Сидит Янош, мамалыгу свою уплетает. Тут подходит к нему король. Поблагодарил король Яноша за то, что страну его от врагов спас, тотчас в герцоги произвел и самую красивую дочку в жены ему отдал.
Сыграли свадьбу звонкую, кормили-поили всех без разбору, а Янош съездил в свою деревню, привез к себе мать родимую, и жила она с той поры горя не ведая.
Да они и сейчас все живы, коль не умерли.