И теперь я пасу уже второй год в вашем царстве заицей. И еще скажу, из-за чего я выслан из своего царства: а выслан я из-за того, что выпустил у батюшка жар-птицу. И вот через это мне сейчас помогает жар-птица и дарит, что я захочу. Но только ты про это не говори ничего никому, чтобы не знал об Этом мой лакей, а ваш названный Иван-царевич. Теперь она и говорит ему:
— Ну, ладно, Иван-царевич, я все равно за него замуж не пойду, а пойду за тебя.
Снимает с руки перстень и дарит ему:
— Вот мой перстень — бери и считай меня своей.
Вот уж проходит три дня, а она все сидит с ним, а он играет на гармошке, утешает ее.
— Ну, теперь, прекрасная Олександра-царевна, вам надо итги, а мне завтра надо гнать эаицей пасти.
И вот, когда она ушла домой, она стала больше и больше думать об Иване-царевиче, но, конечно, молчала и таила это про себя. На четвертый день он таким же манером выходит и начинает заицей считать, и когда сосчитал их, погонил. И вот только выгнал их к лесу, как заицы все разбежались, и он их и не видит (худо заицей пасти!). Он сперва гонялся, гонялся и потом говорит:
— А что мне гоняться, у меня есть и плеточка.
Провел время до вечера и стал плеткой этой по дорою крест-накрест ударять. Но сколько он ни бился, не видать эаицей. Вот обиделся, сел на камешок и заплакал: «Ну, если мне жар-птица не поможет в последний раз, теперь мне придет крах».
И вот немного поплакал, смотрит, как будто огонек издалека горит. «Ну, это, наверно, не что иное, как жар-птица летит мне помогать». Огонек все ближе и ближе. И так прилетела она к нему и говорит:
— Полно, Ваня, плакать, садись на меня, полетим!
И вот он сел на нее, и они поднялись и полетели. Гора опять разошлась, и они залетели в царство. Завел его в дом, посадил за стол, напоил, накормил и говорит ему:
— Ну, Ваня, живи у меня сутки. А я тeбe все подарю то, что я обещался, а потом поведу к младшей сестре.
Прожил он у него сутки, а на вторые повел он его к младшей сестре. Привел когда, и говорит:
— Вот, сестрица, привел я тебе Ивана-царевича, угощай его. Дай ему все то, что он захочет. Ты сама знаешь, он молод, и дари, чем можешь.
Она сейчас уходит и оделась в такую дорогую одежду, и приходит. Те две сестры были красивы, а эта еще краше. Она сразу Ивану понравилась. Когда она пришла, села рядом с Иваном и начала говорить:
— Ну, скажи, Иван-царевич, скажи, что ты желаешь за избавленье моего брата? Надо ли тебе золота, серебра, одним словом, чего только пожелаешь? Я все отдам тебе, ничего не пожалею!
Он все сидел, молчал и глядел на нее. Он, конечно, отказался от золота и от серебра и сказал:
— Мне ничего не надо. Уж ты, наверно, сама знаешь, прекрасная, что мне надо, — наконец сказал.
Она сразу смекнула.
— Слушай, Иван-царевич, ты молод, может быть хошь тениться, я могу найти для тебя и невесту, какую только пожелаешь.
Она спомнила туг слова брата. Теперь он зглянул на нее. У него сердце так и обрадело. «Что, если я возьму ее замуж?» Но ей ничего этого не говорит, думает еще про себя только. А потом спомнил Олександру-царевну, которая ему обещалась и от которой у него был перстень, и сказал ей:
— Нет, прекрасная царевна, я еще молод и жениться еще мне рано, а может быть ты в чем-нибудь в другом мне поможешь?
Тогда она немного подумала:
— Чем же я тебя буду дарить, такого дорогого гостя?
Ушла потом в другую комнату. Приносит одежду и сказала:
— Ну, на, Иван-царевич, скинь свою одежду и надень эту, а сверху опять надень свою и не показывай никому этой одежды. Такой одежды ни у кого нету. Я пасла ее для своего мужа, но уж теперь возьми ты за спасенье моего брата, у меня все равно ничего не вышло (не открывается ему-прямо, а намеки дает).
Иван кряду же разделся, эту одежду надел, а свою наверх. В это время уже прошло одиннадцать месяцев. Потом она ему и говорит:
— Ну, Иван-царевич, пойдем к брату, он тебя там еще будет дарить.
Взяла его за руку, поцеловала и говорит:
— Ну, не удалось мне с тобою жить, уж коли сам отказался, — тут она уж ему покаялась. Привела к брату и говорит:
— Вот я тебе привела Ивана-царевича, ну, только подарков он никаких от меня не берет. Только я ему подарила ту одежду, какую ты сам знаешь.
— Ну, ладно, спасибо, сестра.
Она распростилась и ушла. А тогда подошел царь.
— Ну, скажи, Иван-царевич, скучно ли тебе было? Ты прилетал к нам три раза и жил у нас три года, скажи правду.
Он говорит:
— Нет, ваше величество, мне было жить не скучно. Эти все три года мнр, может быть, показались за три дня.
— Ну, хорошо. Я для тебя все дорогое хотел отдать, но ты отказался сам. Конечно, без этого жить ты не станешь, но уж раз ничего не вышло, так не будем говорить.
Сестра шла на все уступки, но ты сам отказался (ему хотелось женить его на своей сестре, да не вышло), ну, а теперь, что обещано, я буду говорить, слушай, Иван-царевич. Вот тебе, Иван-царевич, как придешь домой, царь даст пять суток отдыха. На шестые сутки царю падёт несчастье — выстанет из озера змей и будет просить человека каждый день на съедение, и потом присудят царскую дочерь вести к нему. Первый змей будет шестиглавый, а их всех три: шести-, девяти — и последний — двенадцати-главый. Шесть и девять — ты с ними легко справишься, ну, а с двенадцатиголовым тебе будет трудно. Первые десять голов ты легко снесешь, а последние две головы придет очень трудно. Будете биться вы двои сутки с ним. И вот на вторы сутки спомни меня. Как будет ставать солнце, ты ему скрычи: Смотри, проклятое чудовище, дом у тебя горит!" Он оглянется, и тогда только у него отрубишь последние две головы. Смотри, не затягивай на третьи сутки, а то он тебя уб
101
Отзывы (0)