Пеппи Длинныйчулок

Одним словом, им было не очень-то уютно, но мысль о предстоящей краже ободряла их.
   Одно за другим гасли окна во всех окрестных домах, но в домике Пеппи огонь все горел. Дело в том, что Пеппи решила сегодня во что бы то ни стало научиться танцевать твист и дала себе зарок не ложиться, пока не будет безошибочно выполнять все сложные фигуры этого танца. Но в конце концов и в ее домике погас свет.
    Воры повременили еще немного, чтобы господин Нильсон успел крепко заснуть. Затем они бесшумно прокрались к черному ходу и вынули свои отмычки, собираясь взломать замок. Один из воров – его звали Блом – случайно нажал на дверную ручку. Оказалось, что дверь не заперта.
   – Смотри, какие глупые люди, не запирают на ночь дверь, – прошептал Блом.
   – Тем лучше для нас, – ответил его приятель по кличке Громила Карл.
   Он зажег фонарик и осветил кухню. Но на кухне они не нашли ничего для себя интересного. Тогда они двинулись в комнату, где спала Пеппи и стояла кукольная зеленая кроватка господина Нильсона.
   Приоткрыв дверь, Громила осторожно заглянул в комнату: там было тихо и темно. Громила Карл стал шарить лучом фонарика по стенам. Когда луч упал на кровать Пеппи, то воры, к своему великому удивлению, увидели лишь две ноги, лежащие на подушке. Пеппи по обыкновению спала, положив на подушку ноги и укрывшись с головой одеялом.
   – Это, видно, та самая девчонка, – прошептал Громила Карл Блому. – Она крепко спит. Интересно, а где спит этот Нильсон?
   – Господин Нильсон, с вашего разрешения, раздался голос из-под одеяла, – я прошу называть его господином Нильсоном. Он спит в зеленой кукольной кроватке.
   Воры с перепугу хотели было немедленно бежать, но потом до них дошел смысл слов Пеппи: господин Нильсон спит, оказывается, в кукольной кроватке! Они осветили карманным фонариком кроватку и спящую в ней обезьянку, укрытую одеялом.
   Громила Карл не смог удержаться от смеха.
   – Подумать только, Блом, – сказал он хохоча, – господин Нильсон – обезьяна. Ха-ха-ха! Обезьяна!
   – А кем бы ты хотел, чтобы он был, – раздался опять голос Пеппи, – мясорубкой, что ли?
   – А где твои папа и мама, девочка? – спросил Блом.
   – Их никогда не бывает дома, – ответила Пеппи.
   Громила Карл и Блом так удивились, что даже закудахтали.
   – Послушай-ка, девочка, – сказал Громила Карл, – вылезай-ка из постели, мы хотим с тобой поговорить.
   – Значит, вы все-таки решили играть со мной в загадки? Что ж, тогда сперва отгадайте ту, что я вам уже загадала: «Идут, идут, а с места не сойдут».
    Но Блом решительно подошел к кровати и сдернул с Пеппи одеяло.
   – Послушай, – сказала Пеппи, серьезно глядя ему в глаза, – ты умеешь танцевать твист? Я вот сегодня научилась.
   – Уж больно много ты задаешь вопросов, – сказал Громила Карл. – А теперь мы тебя спросим: куда ты спрятала деньги, которые ты вечером пересчитывала на полу?
   – Они в шкафу, в чемодане, – простодушно ответила Пеппи.
   – Я надеюсь, ты не будешь ничего иметь против, если мы возьмем этот чемодан, малютка? – спросил Громила Карл.
   – Пожалуйста, – сказала Пеппи.
   Блом подошел к шкафу и вынул чемодан.
   – А теперь, надеюсь, и ты, малютка, тоже ничего не будешь иметь против, если я возьму назад свой чемодан? – спросила Пеппи.
   Пеппи вскочила на ноги и подбежала к Блому. Не успел он опомниться, как чемодан был уже в руках девочки.
   – Брось шутки шутить, малютка, – зло проговорил Громила Карл, – давай-ка сюда чемодан! – И он крепко схватил Пеппи за руку.
   – А я как раз хочу с тобой пошутить! – воскликнула Пеппи и закинула Громилу Карла на шкаф. Минуту спустя там оказался и Блом.
   Тут оба вора не на шутку испугались – они поняли, что перед ними необычная девочка, но золото их так соблазняло, что они кое-как справились со своим страхом.
   – Айда, Блом! – крикнул Громила Карл, и оба, спрыгнув со шкафа, набросились на Пеппи, которая все еще держала чемодан в руках.
   Но Пеппи ткнула каждого указательным пальцем, и воры отлетели в разные углы комнаты. Прежде чем они успели подняться с пола, Пеппи схватила длинную веревку и в два счета связала им руки и ноги. Тут наши воры сменили, как говорится, пластинку.
   – Милая, дорогая фрекен, – сладким голосом произнес Громила Карл, – прости нас, мы ведь только пошутили. Не делай нам ничего худого. Мы всего-навсего бедные, усталые бродяги. И зашли к тебе попросить хлеба.
   Блом стал тоже молить о пощаде и даже пустил слезу.
   Пеппи аккуратно поставила чемодан обратно в шкаф. Затем она обернулась к своим пленникам:
   – Кто-нибудь из вас умеет танцевать твист?
    – А то как же, – с готовностью отозвался Громила Карл, – мы оба умеем.
   – Вот здорово! – воскликнула Пеппи и захлопала в ладоши. – Давайте потанцуем? Я как раз сегодня разучила этот танец.
   – С удовольствием, – сказал Громила Карл. Но вид у него был несколько смущенный.
   Тогда Пеппи принесла громадные ножницы и разрезала веревку, которой были связаны воры.
   – Но вот беда, нет музыки, – озабоченно сказала Пеппи.
   Однако тут же нашла выход. – Может, ты будешь играть на гребенке с папиросной бумагой? – обратилась она к Блому. – А я буду танцевать вот с этим, – Пеппи указала на Громилу Карла.
   Блом, конечно, охотно взялся играть на гребешке, а Громила Карл – танцевать. Блом играл так громко, что его музыка была слышна во всем доме. Господин Нильсон проснулся и, приподнявшись на кровати, с удовольствием глядел, как Пеппи кружится по комнате с Громилой Карлом. Пеппи танцевала с таким азартом, будто от этого танца зависела ее жизнь.
   В конце концов Блом заявил, что не может играть на гребенке, потому что губам очень щекотно. А Громила Карл, который весь день шатался по дорогам, сказал, что у него болят ноги.
   – Нет, нет, дорогие мои, я не натанцевалась, еще хоть немного, – сказала Пеппи и снова закружилась в танце.
   И Блому пришлось снова играть, а Громиле Карлу ничего не оставалось, как снова пуститься в пляс.
   – О! Я могла бы танцевать до четверга, – сказала Пеппи, когда пробило три часа ночи, но, может, вы устали и хотите есть?
   Воры в самом деле устали и хотели есть, но они не решались в этом признаться.
   Пеппи вынула из буфета хлеб, сыр, масло, ветчину, кусок холодной телятины, кувшин молока, и все они – Блом, Громила Карл и Пеппи – уселись за кухонный стол и стали уплетать за обе щеки, пока не наелись до отвала. Остатки молока Пеппи вылила себе в ухо.
   – Нет лучшего средства против воспаления уха, – пояснила она.
   – Бедняжка, у тебя болит ухо? – воскликнул Блом.
   – Нет, что ты, вовсе не болит, но ведь оно может заболеть.
   В конце концов воры поднялись, горячо поблагодарили за еду и стали прощаться.
    – Как я рада, что вы зашли ко мне! Вам в самом деле уже пора уходить? – огорченно спросила Пеппи. – Я никогда не встречала человека, который лучше тебя танцует твист, – сказала она Громиле Карлу. – А ты, – обратилась она к Блому, – должен почаще упражняться в игре на гребенке, тогда губам не будет щекотно.
   Когда воры стояли уже в дверях, Пеппи дала каждому из них по золотой монете.
   – Вы их честно заработали, – сказала она.
 
 
   IX. Как Пеппи приглашают на чашку кофе
   Как-то раз мама Томми и Анники пригласила на чашку кофе несколько знатных дам. По этому случаю она пекла пироги и решила, что поступит справедливо, если разрешит и детям позвать в гости свою новую подругу. «Мне будет даже спокойнее, – подумала она. – Дети будут вместе играть и не станут отвлекать меня от гостей».
   Когда Томми и Анника услышали, что им можно позвать к себе Пеппи, они пришли в неописуемый восторг и тут же побежали приглашать ее в гости.
   Они застали Пеппи в саду. Она поливала из старой заржавленной лейки последние чахлые осенние цветы. Моросил дождик, и Томми заметил, что в такую погоду цветы не поливают.
   – Тебе легко говорить, – сердито возразила Пеппи, – а я, может быть, всю ночь не спала ни минуты и мечтала о том, как буду утром поливать клумбу. Неужели я допущу, чтобы моя мечта не осуществилась из-за какого-то паршивенького дождика! Нет! Этому не бывать!..
   Но тут Анника сообщила радостную новость: мама приглашает Пеппи на чашку кофе.
   – Меня? На чашку кофе? – воскликнула Пеппи и так разволновалась, что стала поливать вместо розового куста Томми. – Ой!.. Что же делать!.. Я так нервничаю!.. А вдруг я не сумею вести себя, как надо?..
   – Что ты, Пеппи, ты будешь прекрасно вести себя! – успокоила ее Анника.
   – Нет… Нет… это еще неизвестно, – возразила Пеппи. – Я буду стараться, можешь мне поверить, но мне много раз говорили, что я не умею себя вести, хотя стараюсь изо всех сил… Это вовсе не так просто… Но я обещаю вам, что на этот раз я буду ну прямо из кожи вон лезть, чтобы вам не пришлось за меня краснеть.
   – Вот и прекрасно, – сказал Томми, и дети под дождем побежали домой.
    – Не забудь, ровно в три часа! – уже издали крикнула Анника, выглядывая из-под зонтика.
   Ровно в три часа перед входной дверью виллы, где жила семья Сеттергрен, стояла Пеппи Длинныйчулок. Она была разодета в пух и прах. Волосы она распустила, и они развевались на ветру, словно львиная грива. Губы она ярко накрасила красным мелком, а брови намазала сажей так густо, что вид у нее был просто устрашающий