Калле Блюмквист - сыщик

Нелегко быть сразу и сыщиком и цирковым артистом. Он пролез через щель в заборе и понесся рядом с Андерсом.
   — Кто-нибудь пришел? — спросил он, переводя дыхание.
   — Спрашиваешь! Все сидячие места заняты.
   — Так мы теперь почти что богачи?
   — Восемь пятьдесят, — сказал Андерс. — Ты вон разлегся, как турецкий паша, а тебе бы надо Еву-Лотту сменить в кассе.
   Они взлетели по лестнице на чердак. Там стояла Ева-Лотта и глядела в щелку между ставнями.
   — Битком, — сообщила она.
   Калле подошел и тоже посмотрел. Собрались все ребята из их квартала и еще целая кучка «чужеземцев». На первой скамейке восседал дядя Эйнар. Рядом с ним сидели булочник и его жена, а сзади них Калле разглядел своих собственных родителей.
   — Я так волнуюсь, даже ноги подкашиваются! — жалобно простонала Ева-Лотта. — Так и знайте, в акробатическом номере я свалюсь вам прямо на голову. И лошадь не в духе. Боюсь, ничего у меня с ней не выйдет.
    — Смотри, не опозорь нас, — предупредил Андерс.
   — Пора начинать! — крикнул нетерпеливо дядя Эйнар.
   — Ну уж это наше дело! — сердито заметил директор.
   Тем не менее он надел свой цилиндр, вернее, цилиндр булочника Лисандера, открыл окно, взялся за веревку и съехал вниз на арену. Ева-Лотта изобразила громкие звуки трубы, зрители доброжелательно зааплодировали. Тем временем Калле сбежал по лестнице, отвязал лошадь и повел ее между скамьями на глазах у восхищенной публики. Директор снял цилиндр, вежливо поклонился, затем взял бич и громко щелкнул им. И сам он и зрители ждали, что лошадь пустится бодрой рысью вокруг арены. Но не тут-то было. Она только тупо глядела на публику. Директор щелкнул бичом еще раз и совершенно отчетливо прошептал:
   — Ну, пошла же, скотина!
   Лошадь наклонилась и сорвала зубами несколько травинок, пробившихся сквозь опилки. С чердака послышалось веселое фырканье. Это не выдержала «наездница высшего класса», ожидавшая своего выхода. Публика тоже веселилась, в особенности дядя Эйнар и мама Евы-Лотты.
   В этот момент вмешался шталмейстер Калле. Он взял лошаденку под уздцы и решительно провел ее прямо под чердачный люк. Ева-Лотта ухватилась за веревку, приготовившись красиво соскользнуть в исходное положение. Но тут лошадь вдруг ожила. Она совершила прыжок под стать заправскому цирковому скакуну, и когда Ева-Лотта съехала вниз, то эффектно приземлиться ей было некуда. Наездница повисла на веревке, беспомощно перебирая ногами. Наконец Андерс и Калле насильно приволокли лошадь на место, Ева-Лотта шлепнулась ей на спину, Андерс щелкнул бичом, и лошаденка вяло затрусила по кругу. Тщетно наездница сжимала ей бока голыми пятками, побуждая бежать хоть немного резвее.
   — Негодяйка! — прошипела Ева-Лотта.
   Увы, слова на лошадь тоже не подействовали… Предполагалось, что она будет бежать по арене самым быстрым аллюром и своими резвыми скачками отвлекать внимание зрителей, чтобы те не заметили, сколь несложны трюки самой Евы-Лотты. Но теперь, когда лошаденка отказалась хоть как-нибудь помочь делу, номер выглядел довольно кисло. «А я столько лет подкармливала ее овсом!» — с горечью подумала Ева-Лотта.
   Наконец разъяренный директор щелкнул бичом под самым носом у лошаденки, и она с перепугу поднялась на дыбы. Это придало подлинный драматизм финалу и значительно скрасило общее впечатление.
    — Если мы и с акробатикой провалимся, — говорил Андерс немного погодя на чердаке, — придется вернуть деньги за билеты. Цирковая лошадь — и вдруг останавливается пощипать травку. Да это же неприлично! Не хватает еще, чтобы Ева-Лотта стала лопать булки во время акробатического номера!
   Но Ева-Лотта не стала этого делать, и «трое десперадос» имели грандиозный успех. Дядя Эйнар сломал ветку белой сирени и с глубоким поклоном преподнес Еве-Лотте. Остальная часть программы прошла на несколько менее высоком уровне, но всем очень понравился клоун, а также песенка Евы-Лотты. Песенку исполнительница сочинила сама, и в ней шла речь в основном про дядю Эйнара.
   — Послушай, Ева-Лотта, — заметила ей мама, когда она кончила, — нехорошо так высмеивать старших.
   — Дядю Эйнара можно, — заявила Ева-Лотта.
   После представления фру Лисандер пригласила всю труппу выпить кофе в беседке. Бакалейщик Блюмквист и булочник Лисандер часто сиживали в этой беседке, рассуждая о политике. Иногда они рассказывали что-нибудь занимательное, и тогда Ева-Лотта, Калле и Андерс присаживались рядом послушать.
   — Смотрите-ка, неужели сегодня все ручки на чашках целы? — удивился булочник. — Что это с тобой, Миа, дорогая! — Он добродушно взглянул на жену. — Ты, наверное, была очень занята, что не успела разбить ни одной чашки?
   Фру Лисандер весело рассмеялась и предложила фру Блюмквист сладкого пирога. Булочник погрузил свое пышное тело в садовое кресло и испытующе взглянул на дядю Эйнара.
   — Тебе не скучно слоняться без дела? — спросил он.
   — Не жалуюсь, — ответил дядя Эйнар. — Без работы я вполне могу обойтись. Вот только сплю плохо.
   — Хочешь, я дам тебе снотворное? — спросила фру Лисандер. — У меня еще остались порошки, которые доктор прописал, когда у меня рука болела.
   — А по мне, так работа лучше всякого снотворного, — заметил булочник.Встань-ка завтра в четыре утра, помоги мне в пекарне и следующую ночь будешь спать как убитый!
   — Благодарю, я предпочитаю снотворное, — ответил дядя Эйнар.
   Знаменитый сыщик Блюмквист, сидя рядом со своей мамой по другую сторону стола, подумал: «Есть еще хорошее средство от бессонницы — спокойно лежать в своей постели. А если шататься целыми ночами, то не удивительно, что сна нет. Но снотворное его угомонит!»
    Андерс и Ева-Лотта уже покончили со своим кофе. Они сидели на газоне возле беседки и свистели в травинку, ужасно довольные пронзительными звуками, которые им удавалось извлекать. Калле как раз собирался к ним присоединиться. Свистеть в травинку он умел неподражаемо. Но в этот миг у него родилась идея — блестящая, остроумная идея, достойная знаменитого сыщика! Он сам себе кивнул. «Да-да, именно так я и сделаю!» Калле вскочил, сорвал травинку и торжествующе засвистел.
6
   Конечно, затея была рискованная