Очутившись между двух огней, Калле лихорадочно искал выхода. Пробиваться вперед? Нет, не годится. Пока он будет сражаться с Йонте, к тому подоспеют на помощь Сикстен и Бенка. И Калле решил брать хитростью.
— Ага! — торжествующе закричал Сикстен; всего десять шагов отделяли его от Калле. — Вот когда ты нам попался!
— Как бы не так! — отозвался Калле, и не успели Алые опомниться, как он перемахнул через ближайший забор.
Калле очутился в темном дворе и тут же ринулся дальше. Но Алые не отставали. Он слышал, как они шлепались с забора. Однако прислушиваться было некогда. Требовалось немедленно придумать способ вырваться на улицу, не перелезая через следующий забор. Ибо его владелец, кто бы он ни был, явно не одобрял такие затеи, как война Роз, — об этом красноречиво говорил ряд ужасной колючей проволоки, тянувшейся по верху забора.
— Что делать? — растерянно шептал Калле.
Времени на размышление не оставалось. Надо немедленно действовать! Калле быстро присел на корточки за мусорным ящиком. Сердце отчаянно колотилось. Авось, Алые его не заметят…
А преследователи были уже совсем рядом. Они переговаривались вполголоса и все искали, искали в темноте.
— Через забор он не мог перелезть, — сказал Йонте, — застрял бы на колючей проволоке. Уж я-то знаю, сам один раз пробовал.
— Выйти на улицу можно только через сени этого дома, — заключил Сикстен.
— А дом этот — старухи Карлссон, учти, — добавил Йонте, который знал Плутовскую горку как свои пять пальцев. — А старуха Карлссон злющая ведьма, ей лучше не попадайся!
«Хотел бы я знать, — думал Калле, — что хуже — попасть в лапы к Алым или к старухе Карлссон»
Алые продолжали поиски.
— По-моему, он где-то здесь, во дворе, — уверенно заявил Бенка. Он облазил все углы, и вот ликующий, хотя и приглушенный вопль возвестил, что Калле, притаившийся, словно тень, позади помойки, обнаружен.
Крик Бенки придал новые силы Сикстену и Йонте. Но, кроме того, он поддал силы старухе Карлссон. Почтенная дама уже давно прислушивалась к загадочному шуму у себя на заднем дворе. А она была не из тех, кто терпит у себя на дворе всякие загадочные шумы, когда можно попытаться их прекратить.
К тому времени Калле окончательно решил, что на все готов, только бы не попасться в плен к Алым, даже на небольшое вторжение в дом самой грозной личности на Плутовской горке. Увернувшись в последний миг от Сикстеновых кулаков, он спикировал прямо в сени к старухе Карлссон. Еще мгновение — и Калле прорвется на улицу! Вдруг кто-то преградил ему путь. Старуха Карлссон!..
Фру Карлссон спешила. Ей не терпелось покончить с этим загадочным шумом, кто бы его ни производил — крысы, воры или сам его величество король. Никто, кроме самой фру Карлссон, не имел права шуметь на ее заднем дворе!
Когда Калле, словно загнанный заяц, внезапно влетел в сени, хозяйка была настолько поражена, что от изумления пропустила его мимо себя. Но зато Сикстен, Бенка и Йонте, появившиеся вслед за ним, попали все трое прямо в ее распростертые объятия. Фру Карлссон крепко стиснула их и заорала ефрейторским басом:
— Так это вы здесь хулиганите, паршивцы! На моем дворе! Ну, уж это слишком! Это, ей-богу, слишком!
— Простите, — заговорил Сикстен, — мы только хотели…
— Что вы только хотели? — бушевала фру Карле сон. — Чего вы хотели на моем дворе, а?
Не без труда удалось им вырваться из ее крепких объятий.
— Мы только хотели…— заикался Сикстен, — мы хотели… мы заблудились в темноте.
И друзья опрометью кинулись бежать.
— Вот как! Ну, попробуйте еще раз заблудиться на моем дворе, — кричала им вслед фру Карлссон, — я на вас живо натравлю полицию, узнаете тогда!
Но Алые розы не слышали. Они уже были далеко.
Где же теперь Калле? Преследователи остановились, прислушиваясь, услыхали вдали легкое «топ-топ-топ» и ринулись в ту сторону.
Калле слишком поздно понял, что попал опять в тупик. Эта улочка кончалась у реки, ему бы следовало помнить это. Конечно, можно прыгнуть в воду и переплыть на другой берег, но ведь потом всю голову продолбят дома из-за мокрой одежды. Во всяком случае, сначала надо испытать все другие мыслимые выходы.
«Хромой Фредрик! — осенило Калле. — Он живет вон в том домишке! Если его попросить, он наверняка спрячет!»
Хромой Фредрик был не только веселым городским забулдыгой, но и большим поклонником Белой розы. Похоже было, что он еще не спит: в окнах домика горел свет. А возле дома стоял автомобиль.
«Что за нашествие автомобилей сегодня на Плутовскую горку! А может быть, это тот самый, который я слышал недавно?»— недоумевал Калле.
Но гадать было некогда — его враги галопом неслись по улице.
Калле решительно рванул дверь и влетел в комнату.
— Здравствуй, Фредрик…— начал он, но тут же осекся.
Фредрик был не один. Он лежал в постели, а рядом сидел доктор Форсберг и щупал ему пульс. А доктор Форсберг, городской врач, был не кто иной, как Бенкин папа.
— Привет, Калле, — отозвался Фредрик слабым голосом. — Вот видишь, лежу тут, болею. Плохо мне. Скоро, наверное, на тот свет отправлюсь. Если бы ты слышал, как у меня бурчит в животе!
При других обстоятельствах для Калле было бы удовольствием послушать, как бурчит у Фредрика в животе, но только не сейчас. Он видел, что доктор Форсберг недоволен тем, что ему помешали, да Калле и сам понимал, что не годится входить в комнату больного, когда его осматривает врач. Оставалось одно: кинуться на улицу, навстречу опасности.
Но Калле недооценил умственные способности Алых. Они быстро смекнули, что он мог заскочить только к Фредрику, и теперь мчались сюда. Бенка первым ворвался в дверь.
— Ага, подлый пес, попался на месте преступления! — закричал он.
Доктор Форсберг обернулся и взглянул прямо в разгоряченное лицо своего сына.
— Это ты мне? — спросил он.
Бенка разинул рот от изумления и ничего не ответил.
— У вас что, эстафета какая-нибудь проходит через комнату Фредрика? И вообще, почему ты так поздно носишься по улицам?
— Я… я хотел только посмотреть, может быть, у больного…— замялся Бенка.
— Да, я у больного, — подтвердил папа. — Ты действительно, как сам выразился, застал подлого пса на месте преступления. Но я уже кончил, и мы сейчас же идем домой.
— Но, папа! — воскликнул Бенка в полном отчаянии.
Доктор Форсберг решительно захлопнул свой чемоданчик и мягко, но неумолимо взялся за светлые Бенкины кудри.
— Пойдем-ка, сыночек, — сказал он. — Покойной ночи, Фредрик! Вы еще долго проживете, обещаю вам.
Пока происходил этот разговор, Калле стоял в сторонке. На лице его все шире расплывалась улыбка. Какой удар для Бенки, какой ужасный удар! Влететь прямо в объятия к собственному папаше! Теперь отец отведет его домой, словно какую-то мелюзгу
990
Отзывы (0)