Одиссея

Быть может, его мне встречать приходилось.
     Знает один только Зевс и другие бессмертные боги,
 120 Не сообщу ли о нем я чего: ведь скитался я много".
     Так отвечал свинопас, начальник мужей, Одиссею:
     "Нет, старик, ни один, с вестями сюда приходящий,
     Веры не должен внушать бы ни сыну его, ни супруге.
     Вечно бродяги, в надежде на лакомый кус и подарки,
 125 Нагло ей лгут, не желая ни слова правдивого молвить.
     Кто бы из этих бродяг на Итаку сюда ни явился,
     Тотчас приходит к моей госпоже и без устали врет ей.
     Та же его угощает и слушает жадно рассказы,
     Тяжко печалится сердцем, и с век ее падают слезы,
 130 Как то обычно для жен, потерявших мужей на чужбине.
      Стал бы, старик, ты и сам мастерить всевозможные сказки,
     Если бы плащ и хитон кто-нибудь тебе дал, чтоб одеться.
     Нет, наверно давно уж собаки и быстрые птицы
     Кожу содрали с костей у него, и душа отлетела!
 135 Либо он рыбами съеден морскими, а кости на взморье
     В месте безвестном лежат, и песком занесло их глубоким.
     Так он там и погиб. Друзьям же остались печали
     Всем, а особенно мне. Нигде уж иметь не придется
     Доброго мне господина такого, куда б ни пошел я, -
 140 Если бы даже к отцу и к матери снова явился
     В дом, где я родился, где когда-то был выкормлен ими.
     Даже об них я не столько печалюсь, хоть очень хотел бы,
     В крае родном побывав, увидать их своими глазами.
     Лишь об одном Одиссее тоскую я здесь непрерывно.
 145 Просто по имени звать, хоть и нет его здесь, не дерзаю:
     Слишком меня он любил и сердцем болел непрестанно.
     Милым его я всегда называю, хоть он и далеко!"
     Снова, ему отвечая, сказал Одиссей многостойкий:
     "Друг мой! Так как ты все отрицаешь и очень уверен,
 150 Что Одиссей не вернется, и дух твой всегда недоверчив...
     Я, однако, не просто скажу, а с великою клятвой:
     Он вернется домой! Награду ж за добрую весть мне
     Дашь ты, как только вернется обратно и вступит он в дом свой.
     Платье прекрасное - плащ и хитон - ты тогда мне подаришь.
 155 Раньше я ничего не приму, хоть и очень нуждаюсь.
     Мне ненавистны настолько ж, насколько ворота Аида,
     Люди, которых нужда беззастенчиво лгать заставляет.
     Будь мне свидетелем Зевс, потом этот стол твой радушный,
     Этот очаг Одиссеев, к которому я сейчас прибыл, -
 160 Все совершится воистину так, как тебе говорю я:
     В этом году еще к вам Одиссей, ты увидишь, вернется!
      Только что на небе месяц исчезнет и сменится новым,
     В дом он вернется к себе и жестоко расправится с теми,
     Кто унижает супругу его и блестящего сына".
 165    Так, Евмей свинопас, ему отвечая, сказал ты:
     "Ни награжденья тебе я не дам за хорошие вести,
     Ни Одиссей к нам, старик, не вернется домой. Но спокойно
     Пей, и начнем говорить о другом. А об этом не нужно
     Напоминать мне. Печаль неизбывная мне заполняет
 170 Сердце, как только мне кто о хозяине добром напомнит.
     Нет, оставим-ка клятвы! Вернется ли, нет ли в Итаку
     Царь Одиссей к нам, как все бы желали мы - я, Пенелопа,
     Старый Лаэрт и подобный богам Телемах, - но печалюсь
     Я неутешно о сыне теперь, что рожден Одиссеем, -
 175 О Телемахе. Как нежная отрасль богами взращен он.
     Я уже думал, что станет отца своего он не хуже
     Между другими мужами осанкой и видом прекрасным,
     Но повредил рассудительный дух его - бог ли какой-то
     Иль человек: он поехал собрать об отце своем вести
 180 В Пилос священный. Его возвращения в тайной засаде
     Знатные ждут женихи, чтобы совсем уничтожить в Итаке
     Даже и имя рода Аркейсия, равного богу.
     Будет, однако, о нем: все равно, попадется ли он им
     Иль ускользнет, и над ним прострет свою руку Кронион.
 185 Ты же, старик, расскажи мне теперь о твоих злоключеньях,
     И расскажи обо всем совершенно правдиво, чтоб знал я:
     Кто ты? Родители кто? Из какого ты города родом?
     И на каком корабле ты приехал, какою дорогой
     К нам тебя в гости везли корабельщики? Кто они сами?
 190 Ведь не пешком же сюда, полагаю я, к нам добрался ты".
     Вот что, ему отвечая, сказал Одиссей многоумный:
      "Я на это тебе совершенно правдиво отвечу.
      Если б мы оба с тобой запаслись на довольное время
     Пищей и сладким питьем и, пируя все дни безмятежно,
 195 В хижине этой сидели, другим предоставив работать, -
     То и тогда нелегко бы в течение целого года
     Было бы мне рассказать о моих тебе муках душевных, -
     Сколько их всех перенес я по воле богов олимпийских!
     С гордостью это скажу: из пространного Крита я родом.
 200 Мужа богатого сын. Родилося и выросло в доме.
     Много также других сыновей от законной супруги.
     Мать же моя не законной была - покупною рабыней.
     Но относился ко мне как к законнорожденному сыну
     Сын Гилаков Кастор, и отцовством его я хвалюся.
 205 Он в то время на Крите, как бог, почитался народом,
     Был богат и удачлив, имел сыновей достославных.
     Керы смерти, однако, пришли, и в обитель Аида
     Ими он был унесен. Имущество все поделили
     Гордые дети его, меж собой жеребьевку устроив.
 210 Мне же не дали почти ничего, только дом уделили.
     В жены, однакоже, дочь богатых людей мне досталась
     За добродетель мою, ибо не был умом я ничтожен,
     Не уклонялся от битв... Теперь это все миновало!..
     Все же, взглянув на жнивье, по нему без труда ты узнаешь,
 215 Что там за нива была: извели меня только несчастья.
     Дерзкой отвагой меня одарили Арес и Афина.
     С силой ряды прорывал я. Храбрейших товарищей выбрав,
     С ними в засаду я шел, беду для врагов замышляя.
     Мыслью о смерти мое никогда не тревожилось сердце.
 220 Первым бросаясь вперед, поражал я копьем моим острым
     В поле противника, мне уступавшего ног быстротою.
     Был таким я в боях. Полевых же работ не любил я,
     Как и домашних забот, процветание детям несущих.
     Многовесельные были всегда корабли мне желанны,
  225 Битвы, и гладкие копья, и острые медные стрелы.
     Грозные ужасы эти, других приводящие в трепет, -
     Мне они нравились. Боги любовь к ним вложили мне в сердце.
     Люди несходны: те любят одно, а другие - другое.
     Прежде еще, чем ахейцев сыны появились под Троей,
 230 Девять уж раз на судах быстроходных с мужами ходил я
     В страны мужей чужеземных. И там добывал я немало:
     Много и сам выбирал из добычи, по жребию также
     Многое мне доставалось. И дом у меня умножался.
     Страх и почтение стал вызывать я повсюду на Крите.
 235 После ж того как Зевес протяженно гремящий замыслил
     Гибельный этот поход, колени расслабивший многим,
     Славному Идоменею и мне с ним поручено было
     К Трое вести корабли. Отказаться никак не возможно
     Было бы мне: пересуды и толки пошли бы в народе.
 240 Девять лет мы, ахейцев сыны, воевали под Троей.
     В год же десятый, как город высокий Приама мы взяли,
     Морем домой мы отплыли, и бог всех ахейцев рассеял.
     Мне, несчастному, злое замыслил Кронид-промыслитель.
     Месяц лишь дома провел я с детьми и с законной женою,
 245 Радуясь сердцем на них, на богатства мои. А чрез месяц
     Вдруг потянуло меня в Египет поехать, хороших
     В путь заготовив судов и товарищей взяв богоравных.
     Девять судов снарядил я. Народ собирался недолго.
     Шесть после этого дней они у меня непрерывно
 250 Пир пировали. И жертвенный скот доставлял в изобильи
     Я и для жертвы богам и на пищу товарищам милым.
     В день же седьмой, взойдя на суда, от пространного Крита
     Мы при попутном поплыли стремительном северном ветре.
     Как по теченью, легко мы неслись. Никаких повреждений
 255 Не потерпели суда. Безопасны, спокойны, сидели
     Мы на скамьях. Рулевые и ветер суда направляли.
      Дней через пять мы достигли прекрасных течений Египта.
     Там, на Египте-реке, с кораблями двухвостыми стал я.
     Прочим спутникам верным моим приказал я на берег
 260 Вытащить все корабли и самим возле них оставаться,
     А соглядатаев выслал вперед, на дозорные вышки.
     Те же в надменности духа, отваге своей отдаваясь.
     Ринулись с вышек вперед, прекрасные нивы египтян
     Опустошили, с собой увели их супруг и младенцев,
 265 Их же самих перебили. До города крики достигли.
     Крики эти услышав, египтяне вдруг появились
     С ранней зарею. Заполнилось поле сверканием меди,
     Пешими, конными. Зевс-молнелюбец трусливое бегство
     В сердце товарищам бросил. Никто не посмел оставаться.
 270 Ставши лицом ко врагу. Отовсюду беда нам грозила.
     Многих из нас умертвили они заостренною медью,
     Многих живьем увели, чтоб трудились на них подневольно.
     Мне же в сердце вложил сам Зевс такое решенье.
     О, почему не настиг меня смерти погибельный жребий
 275 Там же, в Египте! Готовилось мне уже новое горе!
     Прочно сработанный шлем немедленно снял с головы я,
     Снял и щит свой с плеча, копье медноострое бросил,
     Кинулся быстро навстречу царевым коням и колени
     Начал царю целовать. Меня пожалел, защитил он
 280 И, проливавшего слезы, увез к себе в дом в колеснице.
     Многие смерти меня порывались предать, набегая
     С острыми копьями. Злы на меня они были безмерно.
     Но защитил меня царь, трепеща перед гневом Кронида-
     Гостеприимца, который жестоко карает нечестье.
 285 Семь непрерывно я пробыл там лет, и немало сокровищ
     Между египтян собрал. Давали они мне охотно.
     После того же как год и восьмой, приближаясь, пришел к нам,
     Прибыл в Египет тогда финикиец коварный и лживый,
      Плут, от которого очень немало людей пострадало.
 290 Умною речью меня убедил он, чтоб с ним в Финикию
     Все мы отправились, где у него и дома и богатства.
     Жил я там у него в продолжение целого года.
     Месяц один за другим протекал, и дни убегали,
     Год свой круг совершил, и снова весна воротилась.
 295 В Ливию взял он меня на своем корабле мореходном,
     Выдумав, будто затем, чтоб помочь ему груз переправить,
     Вправду ж затем, чтоб меня там продать за огромную плату.
     Хоть и предчувствовал я, но все ж поневоле поехал.
     Быстро корабль наш бежал под Бореем прекрасным и сильным.
 300 Мимо Крита он плыл. Но Зевс им задумал погибель:
     После того как оставили Крит позади мы и больше
     Не было видно земли никакой, а лишь небо да море,
     Черную тучу внезапно простер молневержец Кронион
     Над кораблем нашим полым. И море под ней потемнело.
 305 Бешено Зевс загремел и молнию бросил в корабль наш.
     Молнией Зевса сраженный, в волнах наш корабль закрутился.
     В воздухе серой запахло. Попадали спутники в море.
     Словно вороны, вокруг корабля они стаей носились
     В бурных волнах. Божество возвращенья домой их лишило.
 310 Мне же Зевс - от ужаса сам я совсем растерялся -
     От корабля черноносого мачту огромную в руки
     Быстро подсунул, чтоб мог я несчастья еще раз избегнуть.
     К ней я прильнул, и меня подхватили губящие ветры.
     Девять носился я дней, на десятый же, черною ночью,
 315 В землю феспротов меня пригнали огромные волны.
     Был радушно я принят царем их, героем Федоном, -
     Даром. Набрел на меня его сын, когда на песке я,
     Окоченевший, лежал, смиренный усталостью смертной.
     Под руку взял он меня и довел до отцовского дома.
  320 В доме он тотчас вручил мне и плащ и хитон, чтоб одеться.
     Об Одиссее я там услыхал. Федон сообщил мне,
     Что Одиссей у него здесь гостил по дороге в отчизну.
     Мне и богатства, какие собрал Одиссей, показал он:
     Золото, медь и железо, для выделки трудное. Это
 325 Десять могло бы кормить поколений у мужа иного, -
     Столько в дому у него лежало сокровищ владыки.
     Про Одиссея ж сказал, что сам он в Додону поехал,
     Чтоб из священного дуба услышать вещание Зевса:
     Как вернуться ему на тучные земли Итаки, -
 330 Явно ли, тайно ли, раз он так долго на родине не был?
     Мне самому поклялся он, свершив возлияние в доме,
     Что и корабль уже спущен и люди совсем уж готовы,
     Чтоб отвезти Одиссея в желанную землю родную.
     Раньше, однако, меня он отправил. Случайно в то время
 335 Ехал феспротский корабль в Дулихий, богатый пшеницей.
     Им поручил он меня доставить к владыке Акасту
     Бережно. Злая, однакоже, мысль в отношеньи меня им
     Сердце прельстила... До грани мои не дошли еще беды!
     Только что наш мореходный корабль от земли удалился,
 340 Тотчас замыслили мне они рабские дни приготовить.
     Всю одежду с меня - и плащ и хитон мой - сорвали,
     Бросив на плечи другой мне хитон и дрянные лохмотья
     Рваные - видишь и сам ты теперь их своими глазами.
     Вечером прибыл корабль к издалека заметной Итаке.
 345 Тут связали они в корабле прочнопалубном крепко
     Прочно сплетенной веревкой меня. Торопливо спустились
     На берег сами и ужинать стали близ самого моря.
     Сами боги, однако, веревки на мне развязали
     Очень легко. К голове лохмотья свои привязавши,
 350 По рулевому веслу с корабля я спустился и в воду
     Грудь погрузил. И, руками обеими гладь рассекая,
      Поплыл. Скоро я был уж далеко от них и из моря
     Вышел, где в роще цветущей кустарник густой простирался.
     Там я, приникши, лежал. Они невдали пробегали,
 355 Громко крича. Наконец показалося им бесполезным
     Дальше искать. Воротились обратно они на корабль свой.
     Сами бессмертные боги меня от погони укрыли
     Очень легко. И меня привели они прямо к жилищу
     Мужа разумного. Видно, не время еще умирать мне!"
 360     Так, ему отвечая, Евмей свинопас, ты промолвил:
     "Сильно меня взволновал ты, меж странников самый
несчастный,
     Все рассказавши, и как ты страдал и как ты скитался!
     Про Одиссея же, думаю я, рассказал ты неправду,
     Разубедить меня в этом не сможешь